Но счастливым окончанием австралийского плена наша история не заканчивается. История подарила нашим героям лишь короткую передышку – через четырнадцать лет после возвращения Петера на родину в Германии к власти пришли нацисты. И начался новый, еще более страшный виток его одиссеи.
Но прежде чем мы продолжим рассказ о ней, сделаем небольшое отступление и поговорим о судьбе одного великого физика, с которым семьи Петера Прингсхайма и Томаса Манна через несколько поколений породнились.
.
Часть вторая
Корни и ветви, или О «белом еврее» в науке (Томас Манн, ГенрихГиммлер, Вернер Гейзенберг)
Гимназия имени Максимилиана
Бывает, живут незнакомые люди в одно время и никогда не сталкиваются друг с другом, а судьбы их потомков переплетаются так причудливо и крепко, словно корни и ветви в густом кустарнике. Взять хотя бы таких непохожих современников, как писатель Томас Манн, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и физик Вернер Гейзенберг.
Николай Векляйн
В конце девятнадцатого века мюнхенская гимназия имени Максимилиана считалась одной из лучших в Баварии.
Ее в то время возглавлял доктор Николаус Векляйн [117], талантливый педагог и организатор школьного образования, сторонник глубокого изучения в гимназиях древней истории и классических языков.
Гимназия Максимилиана в Мюнхене
Гимназию Максимилиана посещали дети известных в городе людей. В ней учился младший брат Томаса Манна – Виктор, а также братья Кати, будущей жены писателя, – Петер и Хайнц, дети профессора математики Мюнхенского университета Альфреда Прингсхайма.
Векляйн приглашал на работу с гимназистами первоклассных учителей. В 1894 году преподавателем латинского и греческого стал Август Гейзенберг, незадолго перед этим защитивший докторскую диссертацию в Мюнхенском университете под руководством профессора Карла Крумбахера [118]. Молодой доктор проработал в гимназии три года, а потом вплотную занялся научными исследованиями, два года провел в Италии и Греции, изучая византийские рукописи.
Анна и Август Гейзенберги
В 1901 году защитил в Вюрцбургском университете вторую докторскую диссертацию и стал там же преподавать в качестве внештатного профессора. В декабре 1909 года умер профессор Крумбахер, и в следующем году его бывшего ученика пригласили занять освободившуюся кафедру византийской и новогреческой филологии Мюнхенского университета. Так Август Гейзенберг достиг в 1910 году научного Олимпа – стал полным (ординарным) профессором, что в Германии означает занятие высокой государственной должности со всеми положенными ей привилегиями: гарантированный высокий оклад, индексируемая пенсия и т. п.
Дети Альфреда Прингсхайма, в то время экстраординарного профессора, безусловно, запомнили молодого преподавателя классических языков, ведь они год посещали ту же гимназию, пока в 1895 году их вспыльчивый отец не поссорился с директором Векляйном из-за методики преподавания математики и не перевел своих мальчиков в другую школу – гимназию имени Вильгельма.
Короткое время, проведенное в гимназии, оказалось для Августа Гейзенберга весьма продуктивным – там он нашел свою жену: ею стала дочь директора Анни Векляйн.
Анна Векляйн, Август Гейзенберг, Векляйны и Вернер Гейзенберг
Брак подарил родителям двух сыновей: старшего Эрвина, родившегося в 1900 году, и Вернера, который был на год младше брата. Мальчики посещали, естественно, ту же школу, где директорствовал их дед. В анналах гимназии имени Максимилиана сохранилась запись о том, как принц-регент Людвиг посетил это учебное заведение весной 1913 года, и ученик второго «А» класса Вернер Гейзенберг приветствовал высокого гостя своим стихотворением. В том же году Николаус Векляйн ушел на пенсию, проработав на посту директора гимназии более двадцати пяти лет.
Оба брата Гейзенберги стали во взрослой жизни учеными: Эрвин – химиком, а Вернер – физиком, лауреатом Нобелевской премии за 1932 год с формулировкой « за создание квантовой механики». Премию присудили в следующем году, когда в Германии у власти были уже нацисты.
Николаус Векляйн с двумя внуками: Эрвином и Вернером Гейзенбергами
Свежеиспеченный нобелевский лауреат довольно скоро испытал на себе, что значит развивать в Третьем Рейхе «еврейскую физику», как называли нацисты теорию относительности Эйнштейна и квантовую механику.
Вернер Гейзенберг, несмотря на свою молодость – а ему в 1933 году исполнилось всего 32 года – уже занимал одно из ведущих мест среди немецких физиков-теоретиков. Он необычно рано получил должность ординарного профессора Лейпцигского университета, где руководил институтом теоретической физики.
Вернер Гейзенберг
В 1935 году появилась реальная возможность занять еще более престижное место – освободилась должность профессора теоретической физики в его родном Мюнхенском университете. Это место в течение почти тридцати лет занимал учитель Гейзенберга и патриарх немецкой теоретической физики Арнольд Зоммерфельд [119]. В 1935 году ему пошел шестьдесят седьмой год, а по закону немецкий профессор, являвшийся одновременно высокопоставленным государственным служащим, обязан в этом возрасте уйти на пенсию.
Арнольд Зоммерфельд
Процедура назначения ординарного профессора в Германии всегда была непростой. Университет на своем Ученом Совете утверждает список, как правило, из трех кандидатов на освободившуюся должность. Этот список направляется в курирующее данный университет министерство науки и образования, где утверждается один из кандидатов или отвергается весь список. Тогда процедура повторяется: университет составляет новый список кандидатов, который вновь направляется в министерство, и так до тех пор, пока кандидатуры университета и министерства не совпадут. Иногда процесс назначения нового профессора затягивается на годы. Так произошло и с утверждением преемника Зоммерфельда, однако в 1937 году назначение Гейзенберга в Мюнхен не вызывало почти никаких сомнений ни у молодого профессора, ни у руководства университета. Вернер и недавно ставшая его женой Элизабет (дочь берлинского профессора-экономиста Шумахера) уже подыскивали себе дом в баварской столице, куда собирались переехать после завершения всех формальностей. Но их надеждам не суждено было сбыться – сторонники «немецкой физики», сплотившиеся вокруг нобелевских лауреатов Филиппа Ленарда [120] и Йоханнеса Штарка [121], нанесли молодому создателю квантовой механики неожиданный и страшный удар.
