На подходе к фронту всем выдали противогазы, состоявшие из трех частей — коробки с фильтром, резиновой маски и гофрированной трубки. все это укладывалось в холщовую сумку, которую следовало носить на лямке на плече. Уже первый переход после получения этого примитивного аппарата показал, что с ним даже идти было неудобно, представить же себе перемещение с противогазом бегом или ползком и вовсе было невозможно. Поэтому Фима, как и все прочие, потихоньку выбросил противогаз, оставив в своем походном хозяйстве противогазную сумку в дополнение к вещмешку и набив ее более легкой и мягкой, нужной в походе кладью.
Через некоторое время после расправы с противогазом Фиму разыскал солдат из другого отделения и вручил ему почтовый треугольничек. Это было письмо из Коканда от родных. Фима был потрясен: он никак не мог понять, как это письмо могло найти его на марше. Он стал его читать и вскоре понял, что письмо это он уже читал раньше, и вскоре догадался, что он засунул его в сумку с противогазом и случайно выбросил, когда избавлялся от содержимого этой сумки.
Глава пятая
Фронтовые будни
Война ж совсем не фейерверк,
А просто — трудная работа,
Когда — черна от пота — вверх
Спешит по пахоте пехота.
М. Кульчицкий
Хотя 7-й механизированный корпус с Фиминым отделением в своем составе перешел Днепр без боя и в почти спокойной, даже мирной обстановке, битва за эту великую реку еще продолжалась. Степной фронт, освободивший 29 сентября Кременчуг и овладевший здесь переправой, продолжал теснить противника и на правом берегу в направлении Кривого Рога и Кировограда. Именно к этим боям и подоспел 7-й механизированный корпус и находившееся в его составе Фимино минометное отделение. Механизированный корпус лишь иногда располагался на каких-нибудь постоянных позициях, «затыкая дыры», образовавшиеся в линии фронта. Гораздо чаще, по воспоминаниям Фимы, им приходилось совершать «рейды» в тылы противника, вглубь его обороны. Говоря современным военным языком, механизированный корпус являлся крупным отрядом «коммандос» с той лишь разницей, что он состоял не из специально обученных бойцов, владеющих всеми видами оружия и приемами различных боевых искусств, каких мы видим сегодня во многочисленных «патриотических» сериалах, выходящих почти без потерь из самых безвыходных положений, а из неопытных юнцов, почти детей, и из людей более взрослых, но не имевших никакого боевого опыта.
Рейд, как правило, начинался с наступлением темноты, и время его начала, чтобы избежать утечки информации, держалось в секрете. Бойцов по тревоге сажали в грузовики-«студебеккеры». Главная особенность этих машин состояла в том, что они могли мчаться по полям со сложным рельефом и, в отличие от немецких и советских грузовиков, не нуждались в дорогах с твердым покрытием или со специально подготовленной грунтовой поверхностью. Этим грузовикам-внедорожникам, позднее отнесенным советской пропагандой, вкупе со всей прочей неоценимой помощью союзников, к «незначительному вкладу» их в дело победы над Германией, Красная Армия в значительной мере обязана своими успехами в наступательной фазе боев.
Затем весь корпус приходил в движение: нескончаемым потоком шли танки, артиллерия, грузовики с пехотой. Один «студебеккер» приходился на два отделения. Солдаты в нем располагались на откидных сидениях вдоль бортов, а на дне кузова лежали разобранные минометы, лотки с минами и созданный по личной инициативе солдат небольшой запас продовольствия, поскольку по опыту первого рейда они знали, что в походе возможны ситуации, когда та или иная рота отсекается от полевой кухни и остается без питания.
В назначенном месте все спешивались и по команде взводного занимали огневую позицию. Если до начала перестрелки оставалось время, копали окопы тупыми саперными лопатками, если «мирного» времени не было, то минометы ставили в открытую. Стрельба начиналась по команде, но целей своих Фима и его подручные не видели. Не видели и результатов своих стрельб. О том, насколько эффективен был их огонь, сообщал в своих донесениях взводному солдат — корректировщик огня. Если поставленная корпусу задача — например, разгромить железнодорожную станцию в глубоком немецком тылу, чтобы нарушить снабжение передовой линии немецкой обороны, — выполнялась за ночь, то можно было на рассвете вернуться назад на машинах. Если это не удавалось, то с наступлением дня опомнившийся от неожиданности противник приходил в себя и начинал артиллерийский обстрел Фиминого корпуса. Обстрел этот, как правило, бывал всегда эффективным, так как его обычно корректировал самолет-разведчик, похожий на летящую в небе оконную раму. Крик: «Рама летит!» предвещал, что артиллерия немцев будет бить точно, иногда же этот обстрел дополнялся бомбежкой.
Одна такая бомбежка запомнилась Фиме на всю жизнь: тогда им приказали спешиться и укрыться кто где может. Они еще не успели попрятаться в лесу, как налетела стая «юнкерсов». Все они кружили над полем, где находились танки, тяжелая артиллерия и грузовики, и казалось, что их несчетное количество. На бегущих людей они внимания не обращали и их не обстреливали. Выкрашенные в черный цвет, с белыми крестами на крыльях они, как огромные вороны, кружились над степью, и каждый из них, оказавшись над целью, как бы падал на нее, и освободившись от груза бомб в нижней точке своего падения, взмывал вверх, а его бомбы ложились точно в цель. Солдаты же издали лишь наблюдали, как взрывались и горели их танки и прочая техника. И тут случилось маленькое чудо: стоявший рядом с Фимой солдат, попавший в его отделение под Кировоградом, — Миша Голод, в досаде от собственного бессилия, подняв автомат, дал очередь в сторону бесновавшихся стервятников и… сбил «юнкерс». Куда угодили его пули, никто не знал, но каких только случайностей не бывает на войне!
В результате даже не столь интенсивных бомбежек большая часть грузовиков корпуса выходила из строя. В кузова сохранившихся машин Фима и другие командиры отделений сбрасывали подотчетные им минометы. Машины с этим грузом немедленно исчезали, а солдаты уходили своим ходом. Эти «уходы» сильно напоминали бегство и в просторечье именовались «драпами»: попасть в окружение или, более того, в плен никому не хотелось. Как-то в одном из рейдов все грузовики Фиминой части оказались уничтоженными, и взводный приказал всем сбросить минометы в окно сельской школы в расчете, что в намечавшемся после их рейда скором и широкомасштабном наступлении оружие удастся вернуть, однако наступление это замешкалось, и своих минометов они больше не увидели. Впрочем, неизбежная потеря техники никого не пугала: и оружия было вдоволь, и американские «студебеккеры» шли из-за океана сплошным потоком.
