Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

— Ну, разумеется. Я несколько раз приезжал к тебе и ни разу не мог застать.

— Не сердись, мой милый доктор: я был очень занят.

— В этом, Иван Дмитриевич, я не сомневаюсь. Но не будешь ли так любезен сказать, чем именно ты был занят?

— Флиртом.

— Что? Ты?!

— Да, я.

— Ты... ты ухаживал?!

— О, и как еще! Если бы ты посмотрел мою возлюбленную — это прелесть.

— Полно меня мистифицировать. Что ты рисуешь?

— Как видишь, хорошенькую женскую головку. Впрочем, ты скоро увидишь и оригинал. — Путилин позвонил.

— Попросите, Жеребцов, нашу верную агентшу.

Вошла наша старая знакомая агентша, принимавшая выдающее­ся участие в целом ряде замечательных дел, раскрытых моим гениальным другом.

— Ну, голубушка, предстоит борьба, — весело произнес Путилин.

Глаза даровитой профессионалки-сыщицы загорелись огнем фа­натической радости.

— В чем дело, дорогой Иван Дмитриевич? Я так рада... Я давно не принимала участия в серьезных сражениях...

— Ну вот, теперь оно у нас на носу. Ведите эту штучку? — Путилин показал свой рисунок. — Перевоплотиться можете?

— Постараюсь...      

Признаюсь, я ровно ничего не понимал, а мой знаменитый друг углубился в просмотр каких-то писем. Прошло с полчаса.

— Хорошо? — раздался звучный голос агентши. 

Перед нами была совсем незнакомая женщина с красивым восточного типа лицом. Черные как смоль волосы были причесаны по-модному, назад, вуаль, касторовая шляпа с загнутыми полями, с огромными перьями...

— Отлично! — воскликнул Путилин. — Я вижу, голубушка вы моя, что мои уроки грима вы усвоили превосходно. Ввиду того, что я не знаю, когда именно мне потребуется ваше участие, попрошу вас сегодня безотлучно находиться здесь.

Мы остались одни. 

— Слушай, доктор, — начал Путилин, прохаживаясь по кабинету, — ты хорошо знаком со случаями «преступно-болезненной мании мести»? Такое состояние душевной прострации, патологического аффекта, длительного, существует в психиатрии?

— Безусловно. Мания преследования выражается в том, что одним больным кажется, что их преследуют, другим — что они должны преследовать.

— Так... так, — пробормотал Путилин. — Но не правда ли, какая художница моя агентша? Молодец! Живой портрет! Живой!

Высокий элегантный господин инженер поднимался по лестнице. На третьей ступеньке он столкнулся с новым жильцом, господином с черными бакенбардами.

— Простите, пожалуйста, вы, кажется, инженер Хрисанфов?

— Да, это я. Что вам угодно?    

— Стало быть, соседушка мой. Очень приятно. — Барин назвал себя, и джентльмены обменялись рукопожатиями.

— Видите ли, господин Хрисанфов, швейцар — он у нас новый — по ошибке вложил в мой почтовый ящик это письмо. Не вам ли оно адресовано?

Инженер взял письмо и сильно побледнел.

— Что это? От нее?.. Благодарю вас... Да, письмо адресовано мне. — Он тут же нервно разорвал конверт и стал читать. Лицо его стало принимать все более злорадно-торжествующее выражение.

— О, как я вам благодарен, что вы вручилимне это письмо!

— Помилуйте, за что же... вы поступили бы, я не сомневаюсь, точно так же.   

— Ах, этот глупый швейцар! — злобно прошептал инженер. — Хорошо, что так вышло...

— А вы, господин Хрисанфов, жили еще при старом?

— Да.

— Скажите, правда, будто в этом доме недавно случилось зверское злодеяние?

— Да. Здесь нашли убитую женщину… даму из высшего света... Разве вы не читали?

— Я мало читаю газеты... До меня доходили какие-то слухи... Где же ее нашли?

— Вот здесь... Видите, там... ниже.. на площадке...

— Кто же убил ее?

— Швейцар. Он арестован и сидит в тюрьме...

— Какая же цель убийства?

— По-видимому, ограбление... У него нашли бриллиантовое кольцо с руки убитой... Вообще это очень темное дело. Я сильно сомневаюсь, чтобы правосудие пролило истинный свет на злодеяние. — Инженер сухо рассмеялся.

Я, предчувствуя, что в эту ночь должно разыграться нечто знаменательное, находился в кабинете Путилина и вел оживленный разговор с агентшей. Путилин вошел в кабинет с часами в руках, что-то черкнул на бумаге и, позвонив, отдал дежурному чиновнику.

— По назначению! — лаконически бросил он. Потом повернулся к нам.

— Ну, милая барынька, одевайтесь. Где ваше домино и маска? А вы, господин доктор, имеете желание проехать в маска­рад? — Затем он стал подробно объяснять агентше, что она должна делать и говорить.

— Вы приедете в маскарад. Встаньте у треть­ей колонны справа. К вам подойдет высокий господин в черном до­мино, с красной гвоздикой в петлице. Имейте в виду — это ваш муж...

Зал Благородного собрания был битком набит веселой маскарадной публикой. От массы ярких разнообразных костюмов рябило в глазах. Пахло духами, разгоряченным потом и косметикой. Прелестные звуки томного штраусовского вальса заглушали тихий смех и оживленную болтовню масок. Я был в домино, чувствовал себя, признаться, чрезвычайно глупо. Несколько масок с веселым смехом окружили меня, стали тормошить. «Это, наверное, какой-нибудь ученый медведь!» — «Или ревнивый муж, отыскивающий свою благоверную!» — «Маска, да не будь таким букой, пойдем пить шам­панское. Бокал холодненького?» Я отбивался от этих хорошеньких маскарадных пчел и вдруг услышал тихое восклицание:

— Бедный доктор!

Я живо обернулся: «Кто меня узнал?» — пронеслось в голове. Высокая дама в домино и маске прошла мимо. Я последовал за ней, расталкивая толпу. Несколько раз маска оглядывалась: «Ах, доктор, доктор!»

— Кто ты, прелестная маска, почему ты думаешь, что я — доктор?

Высокое домино рассмеялось. 

— Я Аэндорская волшебница. — Что-то знакомое уловил я в голосе таинственной незнакомки. Тут я, однако, вспомнил, что явился в маскарад, чтобы наблюдать за таинственной историей, начатой Путилиным. Где-то он сам? Как найти его в этой толпе? Я взглянул на третью колонну, около нее стояла женщина в черном доми­но. Я подошел ближе, стараясь оставаться незамеченным. К да­ме подходил высокий господин в черном домино с красной гвоздикой.

— Итак, это вы, сударыня? — Сколько злобы, презрения, ненависти звучало в голосе. — Я получил ваше письмо и, как видите, явился.

— Благодарю вас.

— О, не за что! Это не будет для вас особенно приятно. Почему вы назначили мне свидание здесь?

— Потому, что я знаю, что вы часто бываете в маскараде.