Агенты пытались проверить конфиденциальную информацию о том, что Эльза якобы рассказывала знакомым в Калифорнии об их сыне, Альберте Эйнштейне-младшем, которого они держат в России. На самом же деле Ганс Альберт Эйнштейн в это время уже был профессором в Беркли. Ни он, ни Эдуард, все еще находившийся в швейцарской лечебнице, никогда в России не были. (Если для такого слуха и были основания, то речь могла идти о вышедшей замуж за русского дочери Эльзы Марго, которая приехала в Штаты после их развода, но ФБР до этого не докопалось.)
ФБР начало собирать слухи об Эйнштейне еще в 1932 году, после пространного доноса миссис Фросингэм и ее женщин-патриотов. Теперь подобные материалы сотрудники ФБР собирали систематически и составляли все разраставшееся досье. В него входило и сообщение некой женщины из Берлина, которая послала Эйнштейну придуманную ею схему выигрыша в берлинской лотерее и, когда письмо осталось без ответа, решила, что он коммунист39. Ко времени его смерти Бюро накопило в четырнадцати папках 1427 страниц. Все они помечены грифом “Секретно”, но ничего секретного не содержат40.
Оглядываясь назад, можно сказать, что в истории с досье ФБР наиболее примечательно не это странное собрание слухов, а полное отсутствие действительно важной информации. Эйнштейн на самом деле, хотя и невольно, имел дело с советским шпионом. Но ФБР об этом и не догадывалось.
Шпионом была Маргарита Коненкова, жившая в Гринич-Виллидж со своим мужем Сергеем Коненковым, русским скульптором-реалистом. О Маргарите Коненковой мы уже упоминали. В прошлом юрист, она владела пятью языками и знала, так сказать, способ очаровывать мужчин. Как секретный советский агент она должна была по мере возможности оказывать влияние на американских ученых. Эйнштейну ее представила его падчерица Марго, и во время войны она стала частым гостем в Принстоне.
Роман с вдовцом Эйнштейном завязался либо по обязанности, либо по зову сердца. Однажды летом 1941 года она пригласила его провести уик-энд в летнем домике на Лонг-Айленде с небольшой компанией друзей. К всеобщему удивлению, Эйнштейн приглашение принял. Уик-энд на Лонг-Айленде прошел приятно: Эйнштейн плавал на лодке по проливу и, сидя на крыльце, что-то вычислял. В какой-то момент они отправились на пустынный пляж наблюдать закат, где их чуть не арестовал местный полицейский, не подозревавший, кто такой Эйнштейн. “Вы что, читать не умеете?” – спросил он, указывая на знак, запрещающий проход. С Коненковой они оставались любовниками вплоть до ее возвращения в Москву в 1945 году. Тогда ей был пятьдесят один год41.
Коненковой удалось представить Эйнштейна советскому вице-консулу в Нью-Йорке, который тоже был шпионом. Но Эйнштейн не был человеком, имевшим отношение к секретам, которыми мог бы поделиться, и нет никаких свидетельств, что он вообще хотел бы помочь Советам таким образом. Когда Маргарита пыталась убедить его посетить Москву, Эйнштейн ответил категорическим отказом.
Об этом романе и о потенциальной угрозе безопасности стало известно не благодаря слежке ФБР, а из-за девяти любовных писем, написанных Эйнштейном Коненковой в 1940-х годах, которые стали достоянием гласности в 1998 году. Кроме того, бывший советский шпион и высокопоставленный сотрудник советских спецслужб Павел Судоплатов опубликовал достаточно взрывоопасные, но не во всем заслуживающие доверия воспоминания, согласно которым она была агентом, работавшим под кодовым именем Лукас42.
Письма Эйнштейна были написаны через год после отъезда Коненковой из Америки. Ни она, ни Судоплатов, ни кто-либо еще никогда не утверждали, что Эйнштейн вольно или невольно выдал какие-нибудь секреты. Однако из его писем ясно, что в свои шестьдесят шесть лет он не утратил способность любить, по крайней мере в письмах, но, вероятно, и не только в них. “Недавно я сам вымыл голову, но без большого успеха, – пишет он в одном из писем. – Я не столь старателен, как ты”.
Хотя у него была русская любовница, Эйнштейн ясно давал понять, что он не безоговорочный поклонник России. В одном из писем он злословит о прошедшем в Москве военизированном праздновании Первого мая: “С опаской я наблюдаю за этой нарочитой демонстрацией патриотизма”43. Он всегда, еще с тех пор, когда мальчиком видел марширующих немецких солдат, чувствовал себя неловко, когда отмечал чрезмерные проявления национализма и милитаризма. Для России он исключения не делал.
Вопреки подозрениям Гувера Эйнштейн был добропорядочным американским гражданином. Свое противодействие прокатившейся по стране волне расследований, проверке надежности и лояльности граждан он рассматривал как защиту истинных национальных ценностей, много раз повторяя, что либерализм по отношению к свободе самовыражения и свободомыслию является основополагающим, и он это очень ценит, принципом, лелеемым американцами.
Первые два раза на выборах президента Эйнштейн голосовал за Франклина Рузвельта, которого с энтузиазмом публично поддержал. В 1948 году в ужасе от политики холодной войны Гарри Трумэна он голосовал за кандидата Прогрессивной партии Генри Уоллеса, ратовавшего за большее сближение с Россией и увеличение расходов на социальные нужды.
Всю жизнь Эйнштейн последовательно отстаивал то главное, на чем основывались его политические взгляды. Еще будучи студентом в Швейцарии, он поддерживал экономическую политику социалистов, смягчая ее инстинктивным стремлением к индивидуальной свободе, личной независимости, демократическим институтам и защите свобод. Он водил дружбу с многими демократами, вождями социалистов Великобритании и Америки, такими как Бертран Рассел и Норман Томас, а в 1948 году написал важную статью для начавшего издаваться журнала Monthly Review, которая называлась “Почему социализм?”.
Эйнштейн утверждал, что ничем не сдерживаемый капитализм приводит к значительному имущественному неравенству, циклически повторяющимся резким подъемам деловой активности и депрессиям и неприемлемо высокому уровню безработицы. Такая система поощряет эгоизм вместо сотрудничества, накопление богатств вместо помощи ближним. Люди получают образование ради карьеры, но не из любви к работе и творчеству. А политические партии оказываются коррумпированными благодаря обладателям крупных капиталов, вкладывающих в них деньги.
Социалистическая экономика позволит избежать появления этих проблем, утверждал Эйнштейн в своей статье, если ее удастся оградить от тирании и централизации власти. “Плановая экономика, регулирующая производство в соответствии с нуждами общества, позволит распределить требуемую работу между теми, кто способен работать, и гарантирует средства к существованию любому мужчине, женщине или ребенку, – писал он. – Образование человека при одновременном развитии его врожденных способностей поможет воспитать в нем чувство ответственности за ближнего своего, а не прославлять власть и успех, как происходит в современном обществе”.
