- Это случилось за три дня до возвращения с боевой службы. Примерно в том районе, где погиб "Курск". Ходили мы в Северную Атлантику, потом выполняли задачи в Баренцевом море и наконец получили "добро" на возвращение домой.
20 марта 1993 года в 6 утра я сдал командирскую вахту старпому Юрченко и залег в своей каюте. За минуту до столкновения проснулся от неизъяснимого чувства тревоги. Всегда поднимаюсь легко и бодро, а тут - тягостно... Вдруг толчок и довольно сильный. Тренькнул "Колокол" (ревун) и сразу же стих. Гаснет свет - и тут же загорается аварийное освещение. Это перегорели "преды" от сильной встряски корпуса.
Вскакиваю и мчусь в центральный пост, одеваясь на бегу. Краем глаза замечаю, что впереди меня несутся на боевые посты люди, но все как в замедленной киносъемке. Кажется, что они движутся мучительно медленно. Быстрее! Быстрее!!
Врываюсь в центральный пост и отталкиваю двоих рослых и тяжелых офицеров - разлетаются, как пушинки. Вижу и слышу, как старший инженер-механик Игорь Пантелеев отдает четкие распоряжения:
- Боцман, одерживай дифферент! Держать глубину!
Все правильно - я не вмешиваюсь.
Смотрю на глубиномер - 74 метра. Первая мысль: столкнулись с лодкой. На такой глубине айсберги не растут.
За два дня до того получил радиограмму о том, что американская АПЛ ведет слежение за российской подводной лодкой. За нами...
А гидрология - самая мутная... Потом, после столкновения прилетел наш ИЛ-38, поставил батитермографические буи. Взял гидрологию. Эксперты установили: при таких гидрологических характеристиках я мог услышать "американца" за 2-3 кабельтова, он меня - за 7-10. Однако гидрология уравняла всех.
Даю команду:
- Осмотреться в отсеках!
Докладывают: в аккумуляторной яме разбиты два плафона. В одной из обмоток размагничивающего устройства сопротивление изоляции "ноль". Сгорели предохранители ревунной системы и предположительно повреждена носовая цистерна главного балласта. Вот и все наши потери.
Тем временем К-407 выполняет маневр прослушивания кормового сектора. Акустик докладывает, что слышит уходящую подлодку. Тут уж я скрываться не стал: врубил активный тракт и измерил параметры уходящей АПЛ - скорость 16-18 узлов. Перевел ее за корму - всплыл. Передал радио. Дал команду боцману - отпереть дверь ограждения рубки. Вышли на носовую надстройку, осмотрели корпус. Огромная вмятина была измазана своеобразной пастой. Я знал, что американские подлодки покрывают нижнюю часть своего корпуса специальной противообрастающей пастой для улучшения гидродинамики. Понял четко - лодка американская. Приказал радисту выйти на международные частоты в эфир и запросить неизвестную ПЛА, не нуждается ли она в помощи?
Я готов был оказать любую помощь, если бы потребовалось. Мало ли что у них после такого удара могло случиться? Однако американец на связь не вышел. Но ведь и я мог нуждаться в помощи! Ведь и у меня могли быть более серьезные повреждения. И мой визави на помощь бы не пришел. Порядочные люди так не поступают. Вот и верь после этого во всеобщее морское братство.
Конечно, была досада, была злость - ведь столкновение случилось за три дня до окончания трудного, но в целом удачного похода. Утешал себя тем, что экипаж жив, раненых нет - и это главное. А значит - слава Богу!
Как ни расстроился, а служба правилась. Засекли с помощью радиотехнических средств, что два "ориона" полетели в северные районы Баренцева моря, засекли интенсивный радиообмен в сетях НАТО. Установили, что к долбанувшей нас атомарине побежала "Марьятта" (норвежский разведывательный корабль. - Н.Ч.).
Все это случилось в несчастливый для моряков день - в пятницу. И в тот же день московское радио передало сообщение ИТАР-ТАСС о столкновении в Баренцевом море "российской подводной лодки с неопознанным подводным объектом". Оттого, что так оперативно сработали средства массовой информации США - от неожиданности должно быть - подтвердили факт столкновения (никогда такого за ними не водилось!) и даже назвали подводную лодку - "Грейлинг", которая вскоре вернулась в Норфолк.
Президент Клинтон был взбешен. Командира сняли с должности. Повреждения атомарины были столь значительны, что лодку вскоре вывели из боевой линии, списали и утилизировали.
Нас тоже поставили в ремонт, но на плаву - в Полярнинскую Палу-губу...
Потом на корабле работала серьезная комиссия под руководством вице-адмирала Владимира Григорьевича Бескоровайного, опытнейшего подводника. Он лично изучал наш вахтенный журнал, прокладку, документы. Сделал вывод - командир К-407 не виноват.
Главный штурман ВМФ контр-адмирал Валерий Иванович Алексин, после изучения наших карт, сказал мне: "Командир, твоей вины нет". Знаю доподлинно, что приказ о моем наказании переделывался трижды. И только в третьем варианте Главком объявил мне НСС (неполное служебное соответствие) и приказал списать ремонт корабля за счет командира.
Я просил разрешить нанести на рубку цифру "1" - за сбитие корабля вероятного противника. Не разрешили.
* * *
Итак, вмятина с пробоиной по правому борту сразу же привлекла особое внимание экспертов. Предположение, что она могла быть получена при неудачной швартовке, многие подводники отмели: атомарины такого класса как "Курск" швартуются не с ходу, а с помощью буксиров. Да и вмятины такой глубины, что и пирсу бы не поздоровилось.
- Подводная лодка после такой швартовки пошла бы не в море, а в док! заключает бывший главный инженер судоремонтного завода Владимир Стефановский.
Некоторые специалисты полагают, что пробоина и вмятина могли образоваться из-за вакуумного втягивания корпуса после высокотемпературной вспышки внутри первого отсека и пожара. Но почему такая вмятина образовалась только по правому борту? По законам физики должен был втянуться и левый борт.
Председатель комиссии Илья Клебанов обещает проработку всех версий на 80% после подъема носового отсека. Но представить себе 80%-ную истину я не могу. Истина на части не делится, она либо есть, либо ее нет... Может быть, поэтому с новой силой вспыхнула обличительная волна в прессе. Опять старая песня: "Что помешало подводникам выбраться из кормового люка? Сначала говорили, что при ударе лодки о грунт люк просто заклинило. Однако позже норвежские водолазы все же открыли его".
Но автор этой сентенции забыл добавить, что норвежцы открыли злосчастный люк не голыми руками, а с помощью механического робота...
Когда-то на "Курске" считали походные мили и точные залпы, сегодня тела и ракеты. Всего из отсеков "Курска" вынесено (к середине декабря) 70 тел, это вместе с теми, кто был поднят в 2000 году, а из контейнеров извлечены все 22 ракеты. Однако очевидно, что предать земле всех подводников "Курска" не удастся. Как заявил Артур Егиев - "там, где срез по второму отсеку, - человеческих тел не видно. Один металл. Даже фрагментов нет". Похоже, что и командир "Курска" капитан 1-го ранга Геннадий Лячин навсегда остался в море, там, где "один металл".
