— Но там, любезный Налбандян, находятся многолетние архивы военного ведомства. Вот можете спросить у министра обороны Устинова, согласен ли он отдать вам эти склады?
— Леонид Ильич! — приставал Налбандян. — Мы, художники, считаем…
Я почувствовал, что нахрапистость Налбандяна начинает раздражать Генерального секретаря, а поскольку на меня была возложена миссия сопровождать Брежнева по выставке и давать необходимые пояснения, то я вмешался:
— Дмитрий Аркадьевич! Может быть, об этом потом? Ведь Леонид Ильич приехал смотреть работы сатириков.
Налбандян отступил, и все вошли в президентский кабинет.
— А я ведь тут в первый раз, — сказал Брежнев, — никогда до сих пор не бывал в вашей Академии. Но вот захотелось посмотреть международную сатиру. Как вы этих империалистов по кумполу бьете, по кумполу. А между прочим, я в юности такими рисуночками баловался. Вам бы показать — такой бы тут хохот стоял!
Должен сказать, что Брежнев выглядел абсолютно здоровым, крепким, жизнерадостным человеком, и не было у него ни малейших признаков той скованности речи, которую впоследствии так смешно, но не очень гуманно пародировали эстрадники.
Сопровождая Брежнева, все мы многочисленной свитой двинулись по залам экспозиции. Она была достаточно внушительной: около 600 произведений карикатуристов из 25 стран. Возле некоторых работ Брежнев останавливался ненадолго, одобрительно кивал головой и шел дальше. Задержался он несколько дольше возле большого рисунка японского карикатуриста, изобразившего американских империалистов в виде свирепых, клыкастых кабанов. В нем, видимо, заговорил охотник.
— А что, неплохо подстрелить такого кабанчика, — сказал он, обращаясь к стоявшему рядом Черненко.
— Уж вы, Леонид Ильич, не промахнулись бы! — расплылся тот в улыбке.
Осмотр продолжался, но Брежнев стал посматривать на часы — у него, видимо, были и другие дела. Заметив это и как бы подводя итог, я сказал:
— Леонид Ильич, карикатуристы, вроде, выполняют ваш наказ — бить поджигателей войны по кумполу в борьбе за мир, знаменосцем которой вы являетесь. Но не станем ли мы скоро безработными?
Он несколько секунд смотрел на меня с удивлением, как бы не понимая вопроса, потом спохватился:
— Карикатуристы — безработными? Э, нет! До этого еще ой как далеко, продолжайте работать!
Посещение Брежневым и членами Политбюро нашей выставки было подано в печати как значительное политическое событие. Достаточно привести выдержку из официального сообщения ТАСС с его характерной для той поры партийно-казенной фразеологией:
«…Руководителей Коммунистической партии сердечно приветствовал президент Академии художеств СССР Н. В. Томский. При осмотре экспозиции были видные мастера советского изобразительного искусства М. В. Куприянов, П. Н. Крылов, Н. А. Соколов, Б. Е. Ефимов, Д. А. Налбандян, Ф. П. Решетников.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, другие советские руководители дали высокую оценку экспозиции и пожелали художникам, посвятившим свой благородный труд делу защиты мира, новых творческих успехов в широкой пропаганде темы международной разрядки и сотрудничества».
«Высокая оценка» и «пожелания успехов» звучит весьма красиво и проникновенно, хотя я могу засвидетельствовать, что они были сформулированы Генеральным секретарем как — «бить по кумполу».
Вот, собственно, и все, что я хотел рассказать о самой карикатуре. Но карикатура неотделима от ее создателей — художников-карикатуристов. И я хочу дать несколько портретов, с моей точки зрения, интересных представителей этой профессии, у которых я учился или с которыми мне посчастливилось вместе работать в печати.
Звездой первой величины был в журнале «Сатирикон», бесспорно, Николай Владимирович Ремизов, подписывавший свои рисунки Н. Ре-ми. Имя это вряд ли знакомо нашему читателю. А между тем речь идет о выдающемся художнике-сатирике, творчество которого является, без всякого преувеличения, одной из самых блестящих страниц отечественной и мировой карикатуры. Во всяком случае, я лично не знаю ни одного художника-сатирика, ни у нас, ни за рубежом, ни раньше, ни позже, мастерство которого можно было бы поставить выше мастерства Ре-ми.
В искусстве Ре-ми поражает зоркость видения, необычная широта кругозора, разнообразие сюжетов, многогранность художественных приемов. Одни его рисунки, проникнутые едкой, уничтожающей иронией, направлены против упоенной собой пошлости, самодовольного воинствующего мещанства, тупой и дремучей обывательщины. Другие — глубоко раскрывают темные и жестокие черты быта, показывают беспросветное существование обездоленных общественных «низов», беспощадно разоблачают наглый произвол полицейского государства, бичуют бездарность и продажность царской бюрократии. Во многих таких карикатурах больше горечи и боли, чем смеха, но это только усиливает их сатирическое звучание и действенность.
Давным-давно сметены и исчезли с исторической сцены те явления и персонажи, что высмеивал Ре-ми. Но в его рисунках навсегда остались живыми и запечатлены для истории политические деятели той поры — черносотенцы и «октябристы», «кадеты» и министры-временщики. Сохранились в великолепных портретных шаржах Столыпин, Родзянко, Гучков, Милюков, Марков 2-й, Распутин…
В 1918 году в числе других органов печати «Новый Сатирикон» был закрыт. Большинство сатириконцев стали работать в советской печати. Что касается Ре-ми, то он, к сожалению, последовал примеру своего друга редактора Аркадия Аверченко и эмигрировал за границу. Какая потеря для отечественного искусства! Позволим себе представить, какие яркие, талантливые рисунки и плакаты мог бы создать Ре-ми. Но этого, увы, не произошло.
Следует добавить, что на чужбине деятельность Ре-ми как карикатуриста полностью прекратилась. Он всецело посвятил себя декоративно-оформительской работе в театре и кино. До конца жизни он болезненно переживал потерю родины, но, увы, не нашел в себе мужества, подобно, например, А. И. Куприну или сатириконцу-фельетонисту А. Бухову, возвратиться из эмиграции. А, может быть, ему повезло, что он не вернулся на родину. Ведь вернувшийся его коллега по «Сатирикону» Аркадий Бухов был в 1937 году репрессирован и погиб.
Другой художник-сатириконец — Николай Эрнестович Радлов. Он остался в России, «признал» советскую власть и стал весьма активным деятелем отечественной культуры. Когда думаешь и вспоминаешь о нем, то прежде всего изумляешься разносторонней талантливости этого человека. Веселый, озорной карикатурист и серьезный, вдумчивый искусствовед. Отличный тонкий живописец (пейзажист и портретист) и неподражаемый мастер смешных картинок для малышей. Превосходный педагог-воспитатель и рисовальщик уморительных «технических изобретений», высмеивающих лентяев и халтурщиков… Автор ценных и глубоких критических исследований, острый и эрудированный рецензент, блестящий оратор, остроумный и находчивый полемист, интереснейший лектор, активный и инициативный общественный деятель… Всего и не перечислишь.
