Кстати, что меня поразило, когда в прошлый Новый год по телевидению показывали «Иронию судьбы»? Что можно было схватить такси даже в ночь на первое января! Сейчас в Москве такси нет, не пойму, куда подевались. Можно было выкинуть билет Москва — Ленинград в форточку, потому что стоил копейки. А сейчас выкинет кто-нибудь билет в форточку?
Огорчает, что мы восприняли «Небеса обетованные» и «Предсказание» как произведения на злобу дня. Это не политические вещи. Я ни за что не агитирую. Да, они пронизаны антикоммунистическим духом, но это просто-напросто естественная реакция организма. Да, там есть история кагэбэшника-отравителя, почерпнутая из газет. Но мне она понадобилась, чтобы резче, острее, интереснее раскрыть характер главного героя, показать человека, у которого убили молодость. И юный двойник его возник для этого же.
Имеют ли мои творческие усилия отношение к политике? Хочу ли я вмешаться в нее? Нет. Ибо я не идиот.
П.С: Но, видимо, таково ваше художническое устройство; за что бы вы ни брались, это непременно перекликается с жизнью, а значит, отражает и происходящие в ней общественные процессы.
Э.Р.: Не упрекаете ли вы меня в конъюнктурности?
П.С: Ни в коем случае. Как вам видится будущее кинематографа в канун его вхождения во второе столетие?
Э.Р.: Никак не видится. Я проработал в кино пятьдесят один год, то есть у меня как бы контрольный пакет акций — 51 процент. Но когда смотрю новые американские фильмы с их умопомрачительным формальным совершенством, то не могу понять, как это достигнуто.
Наша славянская душа — она ведь чем берет? Нежностью, лирикой, загадочностью, тайной. Оказывается, теперь этого мало. Нужно еще владеть набором ультрасовременных технических средств. У нас же нет ничего. Мы нищие, голые и босые. Что тут скажешь? У них свой кинематограф, у нас — свой.
Культура России и кинематограф в том числе сейчас впали просто в коматозное состояние. Пройдет время, может быть, много времени, и начнется обратная раскрутка. Правда, нас с вами уже не будет на свете, и мы так и не узнаем, насколько основательны мои надежды. Да... Оптимистическое заявление под занавес!
П.С: Эльдар Александрович, помните, в одну из наших встреч вы говорили: «Я уже немолод и дерзну еще замахнуться лишь на пару-тройку фильмов». После этого, действительно, сделали три картины. А сейчас? Что, больше не будете снимать кино?
Э.Р.: Обуревают противоречия (смеется). С одной стороны, авантюризм, который мне присущ в немалой степени, и любовь к профессии толкают к съемкам. С другой стороны, мудрость и осторожность пожившего человека предостерегают. Думаешь: зачем же тратить себя до предела, когда никто не увидит плодов твоих усилий.
Есть замыслы, но нужно, чтоб нашелся очень богатый продюсер или спонсор. Не хочу бегать, выбивать деньги, останавливаться в середине картины, — стар для этого.
Слава Богу, телевидение не дает простаивать. Вышла повесть «Предсказание» отдельной книгой. Готовлю новое, дополненное издание «Неподведенных итогов» для издательства «ВАГРИУС». Работаю много — минуты свободной нет.
Вьюжная метель столетия, сокрушительный вихрь века с лихим свистом мчится во времени и пространстве, увлекая с собой и всех нас, совпавших с этим временем и этим пространством. Ветер Истории, поднимая тучи пылинок, — а мы и есть те самые пылинки, — неумолимо тащит страны, нации, события, судьбы к новому рубежу — двадцать первому веку.
Конечно, граница столетий — дата условная, ибо время непрерывно, и многое из того, что случится в будущем, зачато в нашем веке, в нашем времени.
Итак, двадцатый век на исходе. Окинем его беглым взглядом, подведем предварительные и, естественно, приблизительные итоги.
Век пронесся над планетой, как смерч, ибо породил неслыханные прежде скорости. Он оказался самым стремительным в прогрессе науки и техники, но и, пожалуй, самым результативным по жестокости и насилию, самым масштабным по числу человеческих жертв. Если вспомнить череду дат и событий двадцатого столетия, то выяснится, что История перемешала великое и ничтожное, благородное и преступное, вершины человеческого духа и пропасти человеческого падения. Но низкого, кровавого, подлого, свирепого, немилосердного, гнусного, мучительного оказалось в жизни народов неизмеримо больше. Наш век — это эпоха апокалипсических катастроф: народных бедствий, разгула стихий, опустошающих войн, безжалостных революций, глобального голода, ужасающей нищеты, бессмысленного террора, жестокости и вандализма.
То, что открывала наука, использовалось во зло жизни. В первую мировую войну на людях «попробовали» достижения не только авиации, но и химии. Потом ученые расщепили атом, и это обернулось бомбардировкой Хиросимы в сорок пятом, а позже бедой и несчастьем Чернобыля.
Попробуем припомнить лишь некоторые события, приведшие к особенно крупным потерям.
Первая мировая война и предшествующие ей англо-бурская и русско-японская; три русские революции и четырехлетняя гражданская война в России; массовая резня армян турками; голод в Поволжье в 1921 году; великая депрессия в Америке совпала с войной советского правительства против собственного крестьянства; «варфоломеевские ночи» гитлеризма; еще один скрытый, тайный, необъявленный голод в нашей стране, унесший в 1932–33 годах миллионы жизней; военная агрессия немецких и итальянских фашистов против Абиссинии и Испании; неслыханная расправа сталинской клики со своим народом в конце тридцатых; порабощение Чехословакии, Польши, Франции гитлеровцами; позорная русско-финская война; поставленное на конвейер уничтожение евреев Гитлером и его подручными; наконец, вторая мировая война, превзошедшая по числу убитых и изувеченных физически и нравственно, по количеству разрушений все предшествующие бойни; а так называемые «малые» столкновения, войны, конфликты — в Корее, во Вьетнаме, в Афганистане, в Венгрии в 1956 году, между Израилем и арабскими странами, между Ираном и Ираком, между Грузией и Абхазией, между Арменией и Азербайджаном, между Россией и Чечней; вспомним «Бурю в пустыне» — операцию по освобождению Кувейта или братоубийственные сражения в Югославии; прибавим нескончаемые стихийные бедствия — наводнения, ураганы, цунами, землетрясения, такие, как в Армении и Японии; прибавим постоянные нищету и голод в Азии и Африке; прибавим нескончаемые страдания Эфиопии, Ливана, Ольстера. Каждый день человеческое безумие и яростная нетерпимость приносят многочисленные жертвы «веку-волкодаву» по пророческому выражению Осипа Мандельштама.
Во главе каждого исторического круговорота стоят люди, лидеры. Если назвать гигантов нашего столетия, тех, кто определил крупные сдвиги времени, то среди них окажутся и гении добра, и гении зла. Тут и Толстой, и Ленин, и Эйнштейн, и Ганди, и Гитлер, и Рузвельт, и Сталин, и Мао Цзэдун, и Чаплин, и Сахаров, и Пастернак, и Черчилль, и Дисней, и де Голль, и Солженицын, и Жуков, и Кастро, и Феллини, и Горбачев, и Хемингуэй, и Шостакович...
