Понятно, что здоровье — это была лишь отговорка. Заехав для проформы на минеральные воды, он тут же полетел домой, где его ждала беременная в очередной раз Софья.
С этого времени началась новая полоса его жизни. Он занимался семьей, хозяйством, охотой, хлопотал за бывших сослуживцев.
//__ * * * __//
Всего от этого брака на свет появилось пять сыновей и четыре дочери. Сыновей звали Василий, Николай, Денис, Ахилл и Вадим, дочерей — Юлия, Мария, Екатерина и Софья.
Когда сыновья подросли, Денис Васильевич повез их в Северную столицу, где Василий, родившийся в 1822 году, стал юнкером гвардейской артиллерии, а Николай, родившийся тремя годами позже, — воспитанником училища правоведения.
Василий Давыдов станет гвардии штабс-капитаном, а Николай Давыдов — штабс-капитаном (он женится на Софье Петровне Бестужевой).
Но самым знаменитым окажется младший сын — Вадим Денисович Давыдов, родившийся в 1832 году. В 1876 году он получит чин генерал-майора, будет назначен командиром бригады 3-й пехотной дивизии, однако состояние здоровья через год заставит его уйти со службы и выйти в запас.
Из дочерей известной будет Юлия Денисовна Давыдова (Засецкая), родившаяся в 1835 году. Она станет благотворительницей и переводчицей религиозной литературы. Ей доведется перейти в протестантизм и заниматься активной миссионерской деятельностью. В частности, она откроет первый в Санкт-Петербурге ночлежный дом. А в середине 1880 года она уедет из России в Париж и перед смертью завещает не перевозить ее тела в Россию, чтобы не быть похороненной по православному обряду.
//__ * * * __//
Софья Николаевна оказалась любящей и строгой матерью, очень хорошей хранительницей домашнего очага и врачевательницей физических и душевных ран Дениса Васильевича.
Как сказано в «Известии о жизни Д. В. Давыдова», «будучи уволен в отпуск в 1820 году с оставлением по кавалерии, он 14 ноября 1823 года вышел за болезнью в чистую отставку. Причинами отставки были нелюбовь его к фронтовой службе в мирное время и семейные обстоятельства».
Выйдя в отставку, Денис Васильевич вместе с семьей поселился в селе Верхняя Маза Симбирской губернии, где прожил последние десять лет своей жизни. Имение это находилось в 170 верстах от губернского центра. Там было тихо и спокойно. Но деятельная натура Дениса Васильевича не позволяла ему отдыхать. С присущей ему горячностью он занялся обустройством усадьбы и разведением скаковых лошадей. А еще он продолжил заниматься творчеством, вел обширную переписку сА. С. Пушкиным, В. А. Жуковским и другими известными людьми. Иногда он выбирался в Симбирск.
Выписывал книги из-за границы. Охотился. Построил винокуренный завод, обустроил красивый пруд и т. д. Одним словом, отставной генерал жил в свое полное удовольствие, пользуясь «всеми наслаждениями мирной, уединенной и семейственной жизни».
Не забывал он и своих боевых товарищей. В частности, главным делом последних лет его жизни стала идея перенесения праха покойного князя П. И. Багратиона из мало кому известного имения Симы Владимирской губернии в Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге или на Бородинское поле. По этому поводу Денис Васильевич подал запрос в военное ведомство и получил благосклонный ответ императора Николая I. На него даже была возложена высокая честь начальствовать во всей этой церемонии.
Но этим благородным планам не суждено было осуществиться — 22 апреля (4 мая) 1839 года Денис Васильевич скончался от апоплексического удара. Ему было всего 54 года.
Софья Николаевна, благодаря своему твердому и волевому характеру, добилась разрешения императора на захоронение мужа на кладбище Новодевичьего монастыря. Говорят, что всю дорогу до Москвы она шла за гробом пешком.
Похороны в Москве состоялись 22 июня 1839 года — в тот самый день, когда древняя столица провожала прах Багратиона на Бородинское поле.
//__ * * * __//
С начала 40_х годов XIX века Департамент уделов, ведавший казенными землями и их передачей в собственность императорской фамилии, начал активно обращаться к Софье Николаевне Давыдовой с предложением выкупить у нее имение в Верхней Мазе. Она вроде бы согласилась, но все тянула с окончательным решением — слишком уж свежи были воспоминания о муже и об их совместной жизни в этом месте. А в мае 1846 года она написала царскому чиновнику П. П. Каблукову: «Объявить честь имею, что обстоятельства заставили меня сверх ожидания переменить мое предположение <.> Решилась я изменить мое намерение и извещаю Вас, Милостивый государь, усердно прошу довести до Вашего начальства, представленные же от меня на то именные крепостные акты с тремя планами к межевым книгам сделать одолжение приказать их возвратить».
Так этот вопрос был закрыт навсегда. Более того, она и сыновьям наказала при ее жизни не продавать и не закладывать это имение.
Софья Николаевна умерла в 1880 году, пережив мужа почти на сорок лет. Она была погребена рядом с Денисом Васильевичем на кладбище Новодевичьего монастыря в Москве.
//__ * * * __//
На этом, казалось бы, можно было бы и закончить историю личной жизни героя войны 1812 года Дениса Васильевича Давыдова, но в ней имел место еще один эпизод, умолчать о котором невозможно.
Дело в том, что в 1831 году Д. В. Давыдов поехал в Пензенскую губернию навестить своего боевого соратника по партизанской войне Дмитрия Алексеевича Бекетова. И вот там-то «счастливый супруг, всеми уважаемый и любимый в обществе», вдруг без памяти влюбился в племянницу Бекетова 23_летнюю Евгению Дмитриевну Золотареву.
Что это было? Подтверждение известной народной мудрости о «седине в бороду» и «бесе в ребро»? Помутнение рассудка? Бурная осень не до конца реализованного либидо старого гусара? Запоздалое прозрение «атеиста в любви»?
А ведь он был на 27 лет старше ее. И очень любил свою семью. Но при этом он ничего не мог с собой поделать. И скрыть страстный роман тоже не получилось.
Он продолжался три года. А потом Евгения Дмитриевна вышла замуж за первого попавшегося мужчину, а Денис Васильевич вернулся в семью. И, слава богу, что мудрая Софья Николаевна не стала делать из этого большую проблему.
Биограф Дениса Давыдова А. С. Барков описывает Евгению следующим образом: «Начитанная и музыкально одаренная девушка недавно окончила пансион в Пензе. Она любила поэзию и помнила наизусть много стихов, в том числе и знаменитого партизана, о ратных подвигах которого была наслышана от своего дяди.
С первого взгляда Евгения произвела на Давыдова сильное, неизгладимое впечатление, словно весенняя радость на душу. Девушка эта как бы светилась изнутри каким-то особым, таинственным, необычайно притягательным светом. Лицо ее озаряла кроткая очаровательная улыбка. <.> Судьбе гусара было угодно, чтобы его страстная натура нежданно-негаданно открыла в глухой провинции, в лице Евгении Золотаревой, предмет глубокого восхищения и поклонения».
Надо сказать, что девушка впервые в жизни получила возможность встретиться со столь блестящим и героическим человеком, на которого она смотрела только снизу вверх, благоговея и с трудом находя слова. Таким образом, казалось, что в ее лице сама Судьба послала гусару-поэту выражение глубочайшего восхищения и поклонения.
Интерес оказался обоюдным, ион с первой же встречи обернулся взаимной симпатией. Они стали видеться у друзей, в церкви, в театрах и на балах в Пензе.
Восхищенный девушкой, Денис Васильевич написал своему другу Н. М. Языкову: «Пенза — моя вдохновительница. Холм, на коем лежит этот город, есть мой Парнас с давнего времени; здесь я опять принялся за поэзию».
В самом деле, из него просто хлынул поток лирических стихов, его лучших стихов. Они помечены 1833 и 1834 годами. Вот, например, как он описывал Евгению в четверостишии «Ей»:
В тебе, в тебе одной природа, не искусство,
Ум обольстительный с душевной простотой,
Веселость резвая с мечтательной душой,
И в каждом слове мысль, и в каждом взоре чувство!..
А вот стихотворение, которое он за минуту набросал в ее альбоме:
О, кто, скажи ты мне, кто ты,
Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? — Мой ангел ли хранитель
Иль злобный гений-разрушитель
Всех радостей моих? — Не знаю, но я твой!
<.>
Но только что во мне твой шорох отзовется,
Я жизни чувствую прилив, я вижу свет,
И возвращается душа, и сердце бьется!..
А вот еще одна запись в альбоме от 25 октября 1834 года:
Я не ропщу. Я вознесен судьбою
Превыше всех! — Я счастлив, я любим!
Приветливость даруется тобою
Соперникам моим.
«Я счастлив, я любим!» Любовь к Евгении Золотаревой стала для Дениса Васильевича великой бедой и одновременно с этим ни с чем не сравнимым счастьем. Обуреваемый страстями, он писал П. А. Вяземскому: «Без шуток, от меня так и брызжет стихами.
