Автобус в Тарасовку, где должен был проходить сбор, отправлялся от Сокольников. Я пришел пораньше. Федор Сергеевич Новиков, помощник Бескова, на меня как-то странно посмотрел. Я внутренне удивился, но ничего у него не спросил. А когда после победы на Спартакиаде спустя месяц вернулся домой, мать рассказала мне историю. Оказывается, как только я ушел из дома, появился Ловчев. И сказал: «Саше не надо приезжать на сбор». Ловчев жил напротив меня, и потому кто-то из руководства «Динамо» попросил его к нам зайти. Но он опоздал и меня не встретил.
Приехали в Тарасовку. Бесков увидел меня, но ничего не сказал. У него была плохая черта: никогда не говорил игроку, что тот не нужен или отчислен. Он эту неприятную функцию на Старостина перекладывал.
Казалось бы, вызови человека, поговори с ним, объясни, в чем дело. Но Бесков не хотел, и Деду приходилось что-то выдумывать. Иногда он прямо говорил: «Не знаю, почему тебя Бесков выгоняет». Хотя на самом деле все знал, но хитрил. Уже в «Спартаке» я понял, что Дед далеко не всегда бывает честным и искренним. А позже и вовсе перестал ему доверять, и это стало одной из причин, почему я решил не оставаться в «Спартаке».
Так вот. Приехал я тогда в Тарасовку, пообедал.
Появляется Бесков: «Здравствуй! Ты что такой грустный?»
Отвечаю: «А чему радоваться, Константин Иваныч? В «Динамо» все плохо».
А Бесков считал, что раз футболист приезжает в сборную, должен быть в хорошем настроении. В тот момент он не набрался духа сказать мне, что я ему не нужен, а Старостина рядом не было. Решил по-хитрому сделать, и это сыграло мне на руку. Бесков думал дать мне потренироваться, а потом уже отчислить.
Но Сан Саныч Севидов, хотя «Динамо» играло плохо, заложил такой фундамент, что для всех «максималка», которую дал Бесков, была смерти подобна, а для меня оказалась ерундой.
В итоге Бесков меня оставил, а убрал защитника Сергея Пригоду из московского «Торпедо». Мне в той сборной достаточно комфортно было, потому что половину ее составляли динамовцы — Пильгуй, Маховиков, Никулин, Петрушин, Якубик и Максименков. За три спартакиадные недели я ближе познакомился со Старостиным и успел побывать на его знаменитых собраниях.
Деду было все равно, с кем их проводить — со сборной или с клубной командой. Называлось это политинформацией, и никто не горел особым желанием на ней присутствовать. Дасаев говорил, лучше бы в карты поиграли. Но Дед к политинформациям относился серьезно. Бывало, сядет, разложит газеты и начинает рассказывать.
Он любил читать и интересовался политикой. Читал «Литературную газету». Среди людей искусства у него было много друзей и знакомых. Когда мы летели куда-нибудь за границу или в советскую глухомань, Дед собирал все газеты и с толстой пачкой садился в самолет. Читал весь полет и был в курсе всех дел. Так что его лекции были любопытными, он к ним готовился и рассказывал интересно.
Мне запомнилась одна политинформация, которую Дед начал так: «Посмотрите, что Тэтчер, стерва, делает!» Все рассмеялись, но Дед произнес эту фразу абсолютно серьезно.
Слушать политинформацию Старостина было интереснее, чем установку на матч Бескова. Тем более что после тренерского совета мы обычно и так все знали. Бывали, конечно, неожиданности по составу, но не часто. У Бескова не было ни атакующей, ни оборонительной тактики. Был сбалансированный футбол.
• • • • •
Спартакиада народов СССР была турниром высочайшего уровня. Каждую республику представлял базовый клуб, куда добавляли 2-3 футболиста из других команд. За Украину играло киевское «Динамо» плюс Виталий Старухин из донецкого «Шахтера». Старухин рассказывал: «Я еще вперед бегу, а они уже все у чужой штрафной. Собираюсь назад, а они мимо меня несутся. Лучше бы я в Донецке сидел, пиво пил! Они носятся по полю как угорелые, и не поймешь, куда бегут!»
У Лобановского, главного тренера Украины, все было серьезно, в отличие от сборной Москвы, которая собралась лишь в июле накануне Спартакиады. Половина игроков — «Спартак», половина — «Динамо». Команды-антиподы. Упрямый Бесков в качестве главного тренера и Дед — начальник команды. Но это не помешало нам победить Украину в полуфинальной группе (2:0).
Дед сделал для Бескова очень много, особенно поначалу, когда Константин Иванович только пришел в «Спартак». Многие считали, что Старостин-Бесков — самый сильный тандем в нашем футболе. У Деда вся Москва была схвачена на хозяйственном уровне, Бескову не было равных на футбольном. Если бы они не стали выяснять отношения, «Спартак» добился бы гораздо большего.
Спартакиаду мы выиграли только благодаря гению Бескова. После нее все игроки сборной Москвы получили звания мастеров спорта международного класса. У меня, правда, оно уже было за победу на чемпионате Европы среди молодежных команд. По большому счету, мне заслуженного должны были дать, как я это себе представлял.
В материальном плане поощрением стали квартиры и машины. Мебель вообще была мелочью. Ее делали по телефонному звонку Деда. Старостин придавал материальным благам большое значение, в отличие, скажем, от Льва Ивановича Яшина. Тот, будучи начальником команды в «Динамо», не пробивал ничего. Он говорил: «Какие «Волги», если вы по мячу не попадаете?! Радуйтесь, что в московском «Динамо» играете».
За это на него многие обижались. Но Яшин был бессребреником. Севидов, в отличие от Льва Ивановича, понимал, что за здорово живешь никто играть не будет, и делал все возможное, чтобы футболисты «Динамо» не чувствовали себя обделенными в сравнении с другими.
Бесков, если надо, тоже пускал в ход свои обширные связи. Однажды пробил через Совет министров сумасшедшие премиальные за южноамериканское турне, когда мы с Аргентиной вничью 1:1 сыграли. Тогда даже за поражение нам было положено по 500 долларов. Колоссальные по тем временам деньги! Бесков сказал, что Аргентина — чемпион мира, а мы с ней, да еще на выезде, да еще с Марадоной во главе аргентинцев вничью сгоняли! Причем экспериментальным составом.
• • • • •
Как-то Дед в перерыве спартакиадного матча против Украины мне говорит:
«Саша! 2:0 — это еще не победа. Хохлы сейчас понесутся».
А я ему: «Знаю, Николай Петрович, не переживайте».
И выиграли.
В финале нас ждала сборная Грузии, фактически тбилисское «Динамо». И когда мы победили 2:1, Дед, потирая руки, сказал: «Ну, теперь держитесь!» Он имел в виду, конечно, не нас, а профсоюзное руководство.
Севидов в «Динамо» тоже говорил: «Выиграйте что-нибудь. А там мне только за ручку двери надо взяться. Если надо, я ее и ногой вышибу».
