Эшелоны на станции мы не стали трогать. К Вязьме подходили наши наступающие войска. Нужно было лишить врага паровозной тяги, чтобы не позволить угнать эшелоны, а там, глядишь, подоспеют наши танкисты.
Отважно действовал в этом налете Среднев. Он хорошо держался в строю, старался точно выполнить разработанный на земле план боя, не терялся, если вдруг усложнялась тактическая обстановка. Над целью Константин без промаха сбросил бомбы, по-снайперски стрелял.
Вторая наша группа тоже с успехом выполнила свою боевую задачу. Но у нее не обошлось без потерь. Старший лейтенант Шитиков и лейтенант Петров были выделены для подавления зенитных точек в районе цели. Эти два экипажа шли чуть впереди основной группы. Штурмовики прикрывало звено истребителей. Все тактические элементы построения боевого порядка как будто были соблюдены.
Но при подходе к линии фронта неожиданно появилась мощная "кучевка". Истребители прикрытия взмыли выше облаков, а штурмовики нырнули под них. В этот момент из облаков вывалились два "мессера" и набросились на Петрова. Тот метнулся в сторону, но было поздно: очередь фашистского истребителя пришлась штурмовику в бок. От удара Ил-2 вздрогнул и задымил.
Но пока тянул мотор, Петров продолжал полет к цели. Сознание, что он должен подавить зенитки противника, что на него надеются товарищи, не позволило летчику освободиться от бомб раньше времени и повернуть назад.
Вот и вражеские зенитки. По вспышкам лейтенант Петров определил огневые позиции противника. Он свалил машину в пикирование, сбросил бомбы и обстрелял цель из пушек и пулеметов. Дело было сделано - фашистская батарея замолчала.
Только тогда Славушка, так называли Петрова в полку, подумал о возвращении домой на подбитом штурмовике. Но тут его снова атаковали "мессеры".
Снаряд разорвался у летчика за спиной. Резкий толчок бросил Вячеслава на приборную доску, потерявшая управление машина клюнула вниз. Петров изо всех сил тянул ручку управления, а штурмовик продолжал падать.
"Неужели конец?" -успел подумать Славушка. На какое-то мгновение ему вдруг вспомнилось детство, мать... Стало мучительно жаль эту бесконечно добрую и ласковую женщину. Что будет с ней, когда узнает о его гибели?.. Спина летчика стала мокрой от крови.
Мотор заглох уже над нейтральной полосой. Почти без скорости штурмовик плашмя ударился о бруствер и переломился. Хвостовая часть фюзеляжа осталась за окопом, а бронированная кабина с летчиком, пробороздив несколько метров, остановилась на огневой позиции.
Наши пехотинцы вытащили Славушку, сделали ему перевязку и хотели отправить в медсанбат. Но еще не остывший от воздушного боя Петров не чувствовал тяжести ранений. Он взвалил на плечо парашют и отправился к путь. Кое-как добрался до ближайшего фронтового аэродрома и оттуда дозвонился до своего полка. Тотчас на связном самолете за раненым летчиком вылетел комэск. Прошло немного времени и лейтенант Петров снова среди однополчан.
Со всех сторон к нему тянулись дружеские руки. Кто-то из товарищей обнял летчика так, что тот взмолился:
- Осторожней, братцы! Меня... это самое... ранило!
На "скорой помощи" врач увез Петрова к себе в лазарет и тут же без наркома стал вынимать осколки. Один, второй, третий...
После того как был удален пятнадцатый, Славушка, морщась от боли, спросил:
- Доктор, много их там? Может, на сегодня хватит?
Но хирург объяснил, что инородные тела надо удалить немедленно. Иначе гангрена.
- Тогда тащите, - покорно согласился Славушка, - только выпить бы чего-нибудь обезболивающего.
В тот вечер из спины лейтенанта Петрова было вытащено тридцать осколков. Как он проходил с ними целый день, известно только Славушке. До чего же терпелив русский солдат!
Стойкость и воля лейтенанта Петрова были по заслугам оценены товарищами. Смелость и мастерство молодого пилота, проявленные в борьбе с гитлеровскими зенитчиками, помогли основной группе успешно выполнить боевое задание.
Об этом на политинформации рассказывал политработник майор Зайцев. Тут же он предоставил слово и лейтенанту Петрову. Когда же однополчане захлопали, отдавая должное героизму летчика, Славушка вдруг нахмурился и произнес:
- Чем в ладоши-то бить, лучше бы шли готовить самолеты. Делом заниматься надо!
Заключительную реплику Славушки друзья встретили дружным смехом.
В тот день шел сильный снег. Полетов у нас не было. Летчики и инженерно-технический состав занимались устройством на новом месте. Еще и суток не прошло, как из Чертаново мы перелетели на новый аэродром, расположенный возле деревни Рысня. И вдруг над летным полем протарахтел По-2. Кто бы это?..
Оказывается, нежданно-негаданно на "небесном тихоходе" к нам снова нагрянул наш командир 233-й штурмовой авиационной дивизии полковник Валентин Иванович Смоловик. Как только он смог в такой снежной кутерьме найти нашу точку и произвести посадку? Это всех нас удивило. Мы сразу прониклись уважением к такому опытному летчику.
- Постройте полк! - приказал он майору Карякину. На построение ушло около пяти минут, но полковник Смоловик остался недоволен.
- Долго строились! - сердито произнес он так, чтобы слышали все. - А каков ваш внешний вид, товарищи?
Выглядели мы в самом деле не блестяще. Кто был в летном обмундировании, кто в шинели, обуты - кто в унты, кто в валенки или сапоги. Не лучше обстояло дело и с головными уборами. У большинства - авиационные шлемы, но тут же пестрели шапки, фуражки...
При проверке планшетов не у всех на месте оказались полетные карты. У многих пилотов не было карандашей, линеек. Иные носили в планшетах личные вещи.
После проведенного смотра полковник Смоловик собрал командиров эскадрилий, звеньев, офицеров штаба полка и авиационно-технического батальона и выразил сожаление, что те, кому положено, плохо следят за внешним видом авиаторов, строевой выправкой, допускают много послаблений по службе. Командир дивизии потребовал в кратчайший срок навести строгий порядок, чтобы и на фронте жизнь воинов проходила в соответствии с положениями уставов и наставлений.
- Вот наведете настоящий воинский порядок, - сказал полковник Смоловик, потом сами убедитесь, насколько легче будет вести боевую работу.
Комдив сделал небольшую паузу и, обратившись к заместителю командира полка, спросил:
- Правильно я говорю?
- На полетах-то у нас порядок, - попытался оправдаться тот. - А если и случаются нарушения, так они не связаны с боевыми заданиями.
Лицо полковника Смоловика посуровело:
- Заслуженный боевой летчик, а делите дисциплину на наземную и летную. Есть одна дисциплина - воинская, и выполнять ее требования на земле и в воздухе следует одинаково строго!
