Объемы добычи золота в Удерейском районе по сравнению с североенисейской россыпной добычей были несколько меньше. Но здесь с 1930-х годов работали Раздолинский рудник по добыче сурьмы и металлургический завод до доведения ее до металлического состояния. Раздолинск – поселок городского типа.
Кроме цветной металлургии здесь было положено начало развитию лесозаготовок и лесосплава в больших объемах для переработки леса на деревообрабатывающих комбинатах Лесосибирска и Игарки. Существовало два леспромхоза – Мотыгинский и Машуковский, и Тасеевская сплавная контора в Первомайске. В этой отрасли была занята половина всего рабочего люда Удерейского района. Из сельскохозяйственного производства нам в наследство осталось теперь уже три колхоза и два подсобных хозяйства в золотой отрасли.
Пожалуй, никогда уже не наступит периода столь активного изучения недр в Нижнем Приангарье, как было в те годы. С открытием в конце 1940-х годов Ангаро-Питского железорудного месторождения и выявлением нескольких рудопроявлений гематитовых руд началось и площадное изучение этой огромной территории, теперь не только на золото, железо, но и на другие полезные ископаемые. Столицей базирования красноярских геологов стало село, а потом поселок Мотыгино. Именно его облюбовали геологи. Ангара здесь раздалась так широко, что ширина ее поймы с многочисленными островами, протоками и заливами составляла 12 километров – красивейшее место в Сибири.
В 1963 году на территории Мотыгинского района уже дислоцировались три стационарные геолого-разведочные экспедиции, не считая сезонных, и приезжие геологические партии других ведомств. Кроме Министерства геологии СССР, здесь работали проектно-изыскательские партии по размещению новых промышленных объектов, строительства ГЭС, железнодорожных магистралей и др. Нигде в Сибири, не говоря уже о европейской части страны, не было такого сосредоточения исследователей недр. Этим, пожалуй, я и был обязан своей должности при определении, кого рекомендовать на должность руководителя районом со стороны партийных органов. Побывавший здесь корреспондент газеты «Правда» Мирослав Бужневич назвал Мотыгино столицей красноярских геологов.
Конечно, доминирующей среди всех геолого-разведочных экспедиций была Ангарская, численность которой достигала двух тысяч человек, среди которых был очень высокий процент инженерно-технических работников – около 40 процентов. И это в основном молодежь, только что окончившая университеты, институты и техникумы, со всей необъятной нашей страны. Там были в основном специалисты геологи и горняки. Это цвет нации, влившийся в коллективы первопроходцев, которых обуяла жажда открытий, утверждения себя как личности, невзирая на все тяготы таежной жизни. И не за рублем они тянулись сюда, как многие сегодня представляют наше поколение энтузиастов. Они работали на обширных территориях не только Приангарья, а уходили на Нижнюю и Подкаменную Тунгуску, Курейку и среднее течение Енисея, вели геологическую съемку в Эвенкии и поиски на все виды минерального сырья на огромных территориях к северу от Красноярска.
Но о делах и жизни коллектива АГРЭ я еще расскажу, а сейчас лишь отмечу, чем занимались другие коллективы геологов. В частности, мне все-таки удалось убедить руководство Красноярского территориального управления, не без выхода на министерство, чтобы в Cеверо-Енисейском районе была все-таки создана Северная геолого-разведочная экспедиция с базированием в поселке Тея. Основная ее задача состояла в поисках и разведке золоторудных и россыпных месторождений в северной части енисейской тайги. Костяком коллектива стали геологи группы геологических партий, которые тогда работали в районе от Ангарской экспедиции.
Специализированной была и Стрелковская геолого-разведочная экспедиция по разведке и промышленной оценке Горевского месторождения свинца и цинка – крупнейшего в мире геологического объекта. Она размещалась на необитаемом берегу Ангары в заболоченном месте. Состав экспедиции был сформирован в основном за счет лучших специалистов-разведчиков АГРЭ. Эта экспедиция потом, как матка, плодила новые геологические подразделения на всем севере Красноярского края, в том числе и в Норильском промышленном районе.
Я до сих пор считаю себя счастливым человеком, потому что мне в жизни пришлось работать и общаться повседневно с этими замечательными бескорыстными людьми – первопроходцами, тружениками, созидателями, которых сегодня, с большому сожалению, новые власти оставили без помощи и социальной поддержки в старости.
Итак, организационный процесс слияния двух районов произошел. Теперь их нужно сплотить единой жизнью, едиными целями и задачами. Для краевых властей, тем более центральных, все было просто: на карте обвели чертой, соединили, не зная совершенно обстановки и условий жизни, – живите как хотите и как можете. Когда объединяли, тогда все говорили: «Поможем!» А теперь об этом забыли, да и те, кто обещал, оказались в другом крайкоме. Сами представьте себе, как можно управлять оперативно двумя районами при отсутствии средств связи и сообщения.
Для того чтобы попасть в северную часть района, нужно было лететь самолетом через Красноярск или Енисейск, обратно так же. Первым делом я стал требовать от ГВФ, чтобы установили прямое воздушное сообщение между Мотыгино и Соврудником, а потом уже воздушное сообщение между поселками.
Мне нужно было определяться и с местожительством своей семьи. Жена, преподаватель математики, ее североенисейская средняя школа по работе целиком устраивала, а мне там жить было нельзя, потому что основная часть района на Ангаре. Стали собирать вещи и настраиваться на переезд в Мотыгино во время весенних каникул, потому что квартиру Убиенных еще не освободил, хотя его уже избрали в Кежемском районе первым секретарем райкома.
В конце марта я поехал в Cеверо-Енисейск за семьей. Договорился с начальником управления ГВФ, что пробный прямой рейс по трассе Соврудник – Мотыгино он сделает с моим участием на самолете Ли-2, а за провоз багажа и членов своей семьи я оплачу по существующим тарифам, хотя и было указание В.Ф. Гаврилова-Подольского оплатить расходы на мой переезд крайкому партии. Вещей у нас было мало, в том числе двуспальная кровать с панцирной сеткой и приемник «Телефункен». Собрал двух дочек, жену и няню Анисью Ивановну, и в аэропорт. Весь полет продолжался час и десять минут, и мы на острове среди Ангары в Мотыгино.
Меня вполне устраивала квартира в двухквартирном деревянном доме на ул. Советской вблизи красавицы Ангары, откуда всегда видны ее просторы. Квартиру Убиенных строил лично для себя, по разрешению крайкома, и, конечно, собирался здесь и дожить свои годы. Ему, много поездившему по Крайнему Северу, сильно нравились эти места, об этом он много раз мне откровенно говорил. По тем меркам квартира была нормальная, площадь где-то около 60 квадратных метров, веранда, кладовая, двор, сарай, где был выкопан глубокий подвал, дровяник, туалет и большой огород. Но в квартире санузел был устроен примитивным образом, поскольку централизованного водоснабжения не было, сама квартира отапливалась от котельной райкома.
Супруге сразу предложили работу учителем математики в школе № 1. И устроившись с жильем, я мог более спокойно приступить к выполнению намеченных мероприятий.
