матери, Нефертити, и стал отцом ещё троих дочерей. Третья и четвёртая жёны Эхнатона не были его кровными родственницами, и от каждого из этих браков у него родилось по одному сыну, второй из которых, Тутанхамон, ещё в детстве стал фараоном. В пятый, последний раз Эхнатон женился на одной из своих собственных дочерей от Нефертити; от этого брака родилась одна дочь…Своим бессмертным именем он обязан не только репутации интересного, хотя и эксцентричного фараона, но и тому, что он стал своего рода прототипом Эдипа — центрального персонажа беотийского мифа, великого трагического героя драмы Софокла, ставшего символом особого типа невроза… Эхнатон, в отличие от Эдипа, не убивал своего отца; вместо этого он уничтожил все следы его правления».
(Царь Эдип, 2002, с. 38–39).
«…Вместо того чтобы сосредоточиться на проблемах внешней политики, Аменхотеп всецело отдался религиозным реформам… Религиозная реформа сопровождалась быстрым упадком внешнего могущества Египта». (Рыжов, 2001, с. 17–18.)
Среди правителей, наследующих свой престол, крайне невелико число действительно значительных исторических деятелей (достаточно вспомнить большинство царей и императоров последнего тысячелетия; с не меньшим основанием это можно отнести и к более древнему времени). Тем более заслуживает внимания тот факт, что один из выдающихся государственных реформаторов — Аменхотеп — с большой долей вероятности был подвержен психическим нарушениям. Возможно, что именно они и послужили причиной проведённых реформ. Его инцесту-озные браки вряд ли можно рассматривать как патологическое явление, так как в Древнем Египте такой вид супружества был связан со способом сохранения собственности внутри семьи. В результате близкородственных (кровосмесительных) браков обычно рождались девочки.
АМПЕР (Ampere) АНДРЕ МАРИ (1775–1836), французский физики математик, член Парижской АН (1814), один из основоположников электродинамики, автор первой теории магнетизма. Основные труды в области электродинамики.
«В детстве славился как вундеркинд: в свои 12 лет самостоятельно познакомился со всеми известными в это время математическими теориями». (МЭБ, т. 1, с. 89.)
[1793 г.] «За сочувствие мятежникам был обезглавлен Жан-Жак Ампер. Смерть отца Андре переживал очень тяжело; он был близок к потере рассудка. Лишь год спустя, с трудом обретя душевное равновесие, он смог вернуться к своим занятиям». (Самин. 2000, с. 179.)
«Перенесенные душевные травмы почти на два года выбили Андре Мари из колеи. Только к 20 годам он вновь обретает тягу к книгам и знаниям. Но он по-прежнему, на взгляд многих окружающих, ведет себя странно. Часто бродит в одиночестве, неуклюжий и неряшливо одетый, порой громко и размеренно скандируя латинские стихи или разговаривая сам с собой. К тому же, он очень близорук (он узнает об этом только приобретя очки, что стало для него знаменательным событием!). Наверное, одним из главных импульсов, вернувших Ампера к активной жизни, стала его встреча с золотоволосой Катрин Каррон. Ампер влюбился сразу и навсегда». (Григорьев, CD Кирилл и Мефодий 2000.)
«Он “скорее был уродлив”, чем некрасив, одевался плохо и был явно неряшлив, всегда ходил “на всякий случай” с большим зонтом, был неуклюж и неловок… Имел шепелявый и глухой голос… Славился своей рассеянностью. Про него рассказывали, что однажды он с сосредоточенным видом варил в воде три минуты свои часы, держа яйцо в руке… В сорокалетием возрасте, мучимый стенокардией, Ампер писал: “Я никогда не был таким несчастливым, как теперь, так удрученным невзгодами и настолько перегруженным и удрученным работой. У меня нет ни в чем утешения”». (Карцев, 1970, с. 117, 119, 135.)
«Некрасив, неловок и потому, наверное, застенчив неимоверно… В школу никогда не ходил… Помнил наизусть в старости статьи из “Энциклопедии”, прочитанной в детстве… Во время болезни жены (туберкулез) нередко впадает в отчаяние — глубокое, настоящее. Временами ему кажется, что единственный выход и избавление от всей этой гнетущей жизни — покончить с собой… На своей надгробной плите он просил высечь слбва: “Наконец счастлив!”» (Репин, 1972, с. 39–40, 46, 56.)
«У Ампера, по-видимому, был приступ шизофренического расстройства». (Кречмер, 1995, с. 542–543.)
«Несомненно, умственно ненормальный». (Heinz, 1928, с. 39.)
Особенности творчества
«Порывистый, увлекающийся холерик, он с жаром брался за свои проекты и забывал над ними обо всем. Это принесло ему славу чудака». (Поваров, 1977, с. 6.)
«В конце 1804 года Ампер покинул Лион и переехал в Париж… В Париже Ампер чувствовал себя одиноким… Он и ранее слыл чудаковатым и рассеянным человеком. Теперь же эти черты его характера стали еще более заметными. К ним прибавилась чрезмерная неуравновешенность. Все это мешало ему хорошо излагать своим слушателям материал, которым он в действительности владел превосходно». (Самин, 2000, с. 180.)
«Ампер сжег свой трактат о “ Будущности Химии” на том основании, что он написан по внушению сатаны». (Лом-брозо, 1892, с. 59.)
«Талант Ампера заключался не столько в его способностях как экспериментатора, сколько в моментах необычайного вдохновения». (МЭБ, тп. 1, с. 89.)
Выявить взаимосвязь научного творчества с психическим расстройством всегда сложно, и чаще всего она не обнаруживается так ярко и показательно, как, например, у литераторов. Но практически константой остается факт одновременного присутствия научного гения и — в более или менее выраженной степени — какого-то психического отклонения, психической аномалии личности. Немногословные, но вполне определенные указания на наличие у Ампера психического (возможно, шизотипического) расстройства подтверждают это предположение.
АМЬЕЛЬ (Amiel) АНРИ-ФЕДЕРИК (1821–1881), швейцарский поэт и писатель, профессор Женевского университета (1849). Его знаменитый дневник был переведен на русский язык Л.Н. Толстым.
«Судьба сокрушает нас двояким образом: отказывая нам в наших желаниях и исполняя их».
Амьель
«“Любить, мечтать, чувствовать, учиться и понимать — я могу все, лишь бы меня только освободили от необходимости действовать”, — говорит психастеник Амиэль». (Ганнушкин, 1933, с. 28.)
«Гиперсенситивный психопат. Жил в аутистическом мире саморефлексии. Стал знаменит благодаря своему дневнику». (Birnbaum, 1920, с. 161.)
«Фрагменты из огромного (ок. 17 тыс. с.) дневника были опубликованы только после смерти Амьеля и привлекли внимание многих выдающихся людей того времени. Одни с брезгливым недоумением отворачивались от “патологического” копания женевца в изнанке собственной души, другие видели в нем “типичного” представителя западноевропейской культуры конца века… Болезненной чувствительностью и замкнутым
