Нужно было абсолютно не знать своей молодежи, ее пытливости, наблюдательности, общительности, чтобы пойти на выбор такого прикрытия. Вместе с тем это говорило о полном невежестве в вопросах разведки и конспирации как автора идеи, так и лиц, ее санкционировавших.
Наши уже пожилые и зачастую не слишком обремененные гуманитарными науками разведчики мало походили на студентов. Срок овладения науками на факультете в 1–2 месяца при общем четырехлетнем курсе вызывал у профессорско-преподавательского и студенческого состава по меньшей мере недоумение, тем более что на гениев «студенты военного факультета» были далеко не похожи. Периодические ночные выезды в одиночку и группами с последующим исчезновением «студентов» не похожи были на выпуск кадров новых библиографов и никого не могли обмануть. Молодые разведчики и разведчицы, несмотря на строгие запреты руководства, устанавливали далеко не платонические связи с настоящими студентами, и истина понемногу просачивалась в их среду.
Вскоре на имя начальника военного факультета библиотечного института, которым являлся по той же легенде полковник Жемчужин, посыпались заявления с просьбой зачислить в ряды советских разведчиков. Писали настоящие будущие библиотекари, которых тоже нельзя было упрекнуть в недостатке патриотизма.
Этот конфуз руководство пыталось всемерно скрыть и как-то локализовать, и отделение продолжало работать под скомпрометированным «прикрытием».
Проще, разумнее и удобнее для дела решил этот вопрос начальник 3-го отделения РО штаба фронта майор Спрогис. Старый разведчик, храбрый воин, участник войны в Испании, он не стал мудрить. Зная на опыте, что в военное время самым надежным и не вызывающим подозрения прикрытием разведчиков могут быть лишь воинские части, он занял свободные казармы, с удобством расположил там все свое хозяйство и личный состав, создав прекрасный учебный центр, откуда вышло много славных героев — патриотов разведчиков и партизан.
Началась напряженная работа. Каждый оперативный работник, являясь «универсальным» специалистом по всем вопросам агентурной разведки, вел свою группу от подбора людей до их переброски в тыл противника. Только радисты предварительно проходили подготовку отдельно, поскольку для успешной работы на рациях «Белка» и «Север» требовался срок подготовки не менее 4–5 месяцев. Однако и они обязательно включались в группу примерно за 7-10 дней до ее отправки на задание. При подготовке разведчиков обращалось большое внимание на сколачивание группы, создание в ней атмосферы дружбы и доверия. Незадолго до вылета командира группы и радиста обучали раздельным шифрам, всем выдавали снаряжение, которое состояло из гражданской экипировки, оружия, боеприпасов и продовольствия — 6С (сахар, сухари, сало, спирт, соль, спички), и знакомили с приказом на разведку, который определял основные задачи группы или одиночного разведчика. Этот приказ, в знак принятия к исполнению, все разведчики подписывали в разделах, их касающихся, после чего группа считалась подготовленной и в одну из ночей на самолетах «Ли-2» или «Си-47», в сопровождении инструктора или оперативного работника, переправлялась через линию фронта в заданный район, где разведчики десантировались. Иногда переброска производилась на подготовленные базы партизан или групп разведчиков, выброшенных ранее. В этом случае на земле разжигались для опознания с самолета сигнальные костры в виде различных фигур (треугольник, ромб, прямоугольник, дорожка, конверт).
На такие заранее подготовленные базы направлять разведчиков было безопаснее, т.к. значительно уменьшался первоначальный риск прыжка в неизвестность, когда у парашютиста абсолютно отсутствуют данные о конкретной обстановке в точке приземления. При прыжке на базу своих товарищей разведчик с первых минут своего пребывания во вражеском тылу мог получить помощь или, по крайней мере, информацию об обстановке, противнике вне зависимости от того, прибыл ли он для постоянной работы в данном отряде или ему надлежало действовать самостоятельно.
Зачастую в тыл направлялись оружие, питание для раций, боеприпасы, продовольствие, взрывчатка, экипировка для обеспечения уже действующих отрядов, групп и отдельных разведчиков. Обычно эти предметы выбрасывались на обусловленные сигналы в грузовых парашютах, причем иногда такие «посылки» сопровождали связники, которые после передачи груза по назначению оставались в распоряжении командира или решали самостоятельные задачи с легализованных позиций, базируясь на этот отряд.
Понятно, что подготовка этих операций также входила в круг наших обязанностей.
Десантирование людей, к сожалению, было для нас делом новым, и нам приходилось приобретать опыт, навыки, вырабатывать правила и положения, тренируясь на живых людях, в боевых условиях, где каждая ошибка и неточность очень дорого стоили, т.к. за них приходилось расплачиваться жизнями наших советских людей.
В работе постоянно сказывалось отсутствие заранее разработанной теории ведения разведки во время войны, наставлений, пособий, средств материального обеспечения. Все зависело от опыта и здравого смысла оперативных работников, их интуиции, а это были не очень прочные основы для быстрого развертывания такой сложной службы боевого обеспечения войск, какой является разведка.
К примеру, хрупкие рации часто разбивались при приземлении разведчиков, пока не догадались крепить их на груди у радистов, а в ответственных случаях давать еще и запасную командиру группы. Легко рвущиеся от динамического удара при открытии парашюта лямки рюкзаков и сумок стали усиливать веревками. Опыт показал, что разведчики, особенно девушки, при прыжках с парашютом часто теряли сапоги, валенки, шапки, что в условиях зимнего времени в лесу могло привести к тяжелым последствиям. Пришлось из подручных средств делать соответствующие подвязки. Немалую роль в успехе первых шагов разведчика в тылу играла очередность в прыжках из самолета разведчиков группы. Командир и радист, как правило, прыгали один за другим, т.к. даже при незначительной высоте полета в 800-1000 метров при сильном ветре разнос группы был весьма значительным и в лесу найти друг друга было затруднительно. Разрабатывались и проверялись практикой сигналы сбора людей после приземления, оптимальные нормы обеспечения и др.
Наши питомцы при их снаряжении упорно старались получить возможно больше оружия и боеприпасов, рассчитывая при их наличии все остальное добыть у немцев.
Отсутствие должной предвоенной подготовки по обеспечению разведчиков сказывалось даже на мелочах: недоставало компасов. На группу выдавался обычно только один. Карт было мало, их получали только командиры групп. Ощущался острый недостаток в оружии. Разведчику давали пистолет или автомат. Выдать и то, и другое считалось роскошью. Экипировка была однообразная и совершенно не приспособленная для условий жизни в лесу. Лишь позже разрешили группы, действовавшие по типу партизанских отрядов, одевать в военное обмундирование.
