Кстати, в Гори я пытался попасть ещё раз, уже повзрослевшим, с группой ребят на велосипедах, но пришлось вернуться из-за велосипедных поломок. Я лично особо не огорчился, так как в Гори я уже бывал, причём не один раз, в 1947 или 1948 году. Туда меня возила мать, как и раньше, в составе группы сотрудников детсада из Цеми или Цагвери, где мы в то лето были на даче. В одно из посещений Гори мы стали свидетелями движения кавалькады чёрных, необычных по форме автомашин. Некоторые из них ехали с задёрнутыми занавесками изнутри, в других автомашинах виднелись силуэты людей. Но люди, стоявшие в тот момент вдоль дороги, хлопали в ладоши. Хлопали и мы. Впоследствии мать неоднократно мне говорила, что мы в тот раз видели Сталина в машине. Но, честно говоря, я так и не знаю, кто из находившихся в машинах людей был Сталиным и был ли он там вообще.
И раз уж я коснулся сталинской темы, то должен сказать, что Сталин в мои детские годы для всех был и богом, и отцом, и матерью. Его имя звучало постоянно. И, кто бы в Советском Союзе ни достиг каких-то определённых положительных результатов в любой сфере деятельности, всё это было достигнуто благодаря Сталину — и не иначе. Поэтому, когда в марте 1953 года Сталин умер, наверное, были люди, которые радовались, но я этого не видел, а видел другое: в среде моего общения всех охватило какое-то уныние, потерянность, вроде как люди потеряли ориентир, не знали, что делать и как жить дальше. Были и такие, кто плакал, бился в истерике, узнав о смерти вождя. Завхоз детского сада — толстая армянка по имени Юля — громогласно рыдала и по-настоящему рвала на себе волосы на крыльце детсада. Рассказывали даже о фактах самоубийств из-за смерти вождя. Тем не менее, через несколько дней всё вернулось на круги своя, и жизнь продолжалась.
Было ещё одно событие в моей жизни, которое непосредственно связано с именем Сталина. Кажется, это было в марте 1956 года, в день его смерти, среди грузинского населения Тбилиси случились волнения, вызванные хрущёвской переоценкой сталинского наследия. Эти волнения закончились кровопролитием в центре города. Но я, как житель окраины, о волнениях мог судить только по отсутствию в тот день грузинских детей в школе да по объявлениям, расклеенным чуть ли ни на каждом столбе, с приказом военного коменданта города генерала Гладкова о запрещении митингов, собраний и тому подобного. Одно из таких объявлений некоторое время хранилось у меня дома.
На другой день после волнений люди из НКВД ходили по классам и составляли списки школьников, которые отсутствовали на занятиях в день волнений. Потом их всех вместе с родителями вызывали на допросы.
Славословили Сталина публично и непублично его ближайшие соратники, но они же и поносили его после смерти.
Вот передо мной сборник из моей библиотеки, выпущенный в 1940 году издательством «Правда», в хорошем твёрдом переплёте со здравицами в честь 60-летия со дня рождения Сталина: «Величайший человек современности», «Великий машинист локомотива истории», «Сталин — это Ленин сегодня», «Великий строитель», «Источник творческого вдохновения» и т. д. и т. п. Здесь же и здравица под названием «Сталин и великая дружба народов», написанная Н. С. Хрущёвым. Приведу несколько фраз из неё:
«Сталин — друг народа в своей простоте.
Сталин — отец народа в своей любви к народу.
Сталин — вождь народов в своей мудрости руководителя борьбой народов».
И вспомним доклад Хрущёва на XX съезде партии в 1956 году, в котором Сталин предстал невероятным чудовищем. Когда же врал Хрущёв — в 1939 году (через два года после «страшнейших репрессий народа») или в 1956 году, когда надо было укрепить свою власть, скрыть свой личный вклад в репрессии, когда нужен был «мальчик для битья», чтобы самого не били?
Тот же Хрущёв в своих воспоминаниях, уже будучи на пенсии, пишет о своём личном горе, вызванном смертью Сталина.
Лично у меня по отношению к Сталину нет однозначной позиции. С одной стороны, нельзя отрицать репрессии, которые имели место в действительности. Я в этом убедился, когда, став депутатом, возглавлял областную комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. А с другой стороны, почти все репрессированные не отрицали своей вины в совершении политических преступлений. Память до сих пор хранит предупреждающие слова матери о том, что даже «у стен есть уши», о том, чтобы не забывал и не сказал что-нибудь «такое» вслух среди незнакомых. Как будто стукачи водились только среди незнакомых людей.
Но нельзя не учитывать, что именно под непосредственным руководством Сталина осуществлялись планы индустриализации страны, разгром фашистской Германии и многое другое. Видимо, прав был Константин Симонов, назвавший Сталина «великим и страшным».
На втором месте из вождей, после Сталина, у нас, у детей, в Грузии на слуху, конечно, был Берия. Если с именем Сталина мы, дети, и лично я связывали все победы и достижения Советского Союза, то в лице Берии олицетворялись защита, охрана этих достижений, правопорядок в стране. Его именем в Тбилиси были названы главная площадь, улицы, заводы и фабрики. Даже наша обувная фабрика носила его имя. И конечно, его разоблачение как международного шпиона и тому подобное даже для нас, детей, явилось шоком. Помню, как на уроках грузинского языка учительница скомандовала нам открыть учебник на странице, где был помещён портрет Берии, и замазать чернилами этот портрет. А автомашины, которые доставляли макулатуру на бумажную фабрику, располагавшуюся между обувной фабрикой и радиостанцией, долго после этого, видимо, из библиотек, свозили книги, в которых хоть как-то упоминалось о Берии. Машины с книгами мы, мальчишки, нередко атаковали, когда они с уличной дороги, притормаживая, сворачивали к воротам фабрики. Мы цеплялись, подтягивались за задний борт и выхватывали из кучи наваленных в кузове книг те, что попадались под руку. Моя библиотечка, кстати, в значительной части состояла именно из таких книг. Были они очень разные; многие, не представлявшие для нас интереса, мы забрасывали обратно в кузов. У меня до сих пор из таких утащенных с машин книг сохранились две: о первом русском губернаторе Аляски Баранове и о войне итальянцев в Абиссинии.
Возвращаясь к Берии, должен отметить, что после периода, когда Берия считался врагом № 1, вдруг несколько лет назад появилось сообщение, что каким-то английским научным центром Берия был признан величайшим менеджером всех времён и народов. А потом посыпались книги о нём, одна за другой, о том, какой он был хороший, а если и страдал каким-то пороком, то только одним — очень любил женщин. Одна из последних книг о нём, увиденных мной на прилавке, была толстая книга под названием «Великий Берия». Вот так! Кто знает, где правда? Лично я не сомневаюсь только в одном: все величайшие достижения Советского Союза в области вооружения, в области промышленности и гидроэнергетики в период властвования Берии были совершены под непосредственным его руководством.
