Важным рубежом в деятельности московского просветителя стало 15 января 1783 г., день, когда после долгих колебаний Екатерина II вынуждена была наконец узаконить существование вольных типографий. Новиков не мог упустить столь благоприятную возможность, сулившую ему долгожданное освобождение от правительственной опеки, моральную и материальную независимость. Правда, финансовое положение издателя, и без того не блестящее, особенно осложнилось в связи с покупкой и перестройкой осенью 1782 г. дома на Лубянской площади, где разместилась Университетская типография, выселенная из старого помещения губернскими присутственными местами[73]. Однако и на этот раз на помощь к нему пришли братья-масоны — руководители «Дружеского ученого общества».
Созданная в начале 1781 г. по инициативе И. Г. Шварца, эта филантропическая организация развила столь энергичную деятельность, что уже несколько лет спустя превратилась в разветвленное просветительное предприятие, имевшее свои учебные заведения, библиотеку и дом близ Меншиковой башни. Полуофициальный характер Общества, сохранившийся и после того, как оно было признано «де факто» московскими властями 6 ноября 1782 г., существенно ограничивал его юридические права. Поэтому все движимое и недвижимое имущество, приобретенное на щедрые пожертвования богатых масонов, либо записывалось на имя доверенных лиц, либо переходило в собственность Московского университета, под чьим номинальным покровительством состояло «Дружеское ученое общество».
Указ о вольных типографиях открыл перед Шварцем и его единомышленниками новую, чрезвычайно привлекательную для них сферу деятельности. «Печатание различного рода книг» (официально — «учебных», а неофициально — «духовных и наставляющих в нравственности», т. е. масонских) было провозглашено важнейшей задачей Общества[74]. Ей подчинялись учебные программы семинарий, финансировавшихся масонами; ради ее осуществления приобретались дома, оборудование, нанимались высококвалифицированные специалисты книжного дела.
Полиграфической базой «Дружеского ученого общества» стали две вольные типографии, числившиеся за Новиковым и его собратом по ордену — И. В. Лопухиным. Первая из них размещалась в доме на Лубянской площади, в соседстве с Университетской типографией, вторая — Лопухинская — в Армянском переулке. Два станка, предназначавшиеся для печатания мистических книг, перевезли в дом Общества близ Меншиковой башни. Здесь же, под надзором Шварца, поселили рабочих, труд которых оплачивался по особым, повышенным расценкам. Московские масоны очень дорожили и гордились «орденской» типографией. Издание и повсеместное распространение среди адептов ордена сочинений учителей и идеологов масонства признавалось делом достойным и «богоугодным», вся же финансовая сторона дела была слишком скучна и обременительна для знатных господ.
Поэтому, распределив между собой обязанности переводчиков, корректоров и комиссионеров тайной типографии, они целиком передоверили управление легальными типографиями Новикову[75].
Трудно сказать, много ли доходов принесла издателю эта операция, однако сосредоточение в его руках целого комплекса типографий, оснащенных новейшим оборудованием, было решающим шагом к установлению новиковской монополии в русском книжном деле 1780-х гг.
Екатерининский указ вызвал к жизни в Москве несколько других вольных типографий. Две из них принадлежали опытным издателям X. А. Клаудию и И. Ф. Гиппиусу, третью завел московский купец А. П. Пономарев. Искушенные в делах коммерции и не слишком щепетильные в выборе книг для издания, они сумели отвоевать себе «место под солнцем». И все-таки ни один из них не мог даже мечтать о размахе и доходах Новикова. Больше того, новиковские типографии успешно конкурировали с крупнейшими предприятиями России — типографиями Академии наук, Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, Вейтбрехта, Шнора — и активно влияли на формирование национального издательского репертуара в выгодном для масонов направлении, устанавливая свои расценки на различные виды работ, проникая на традиционно петербургские рынки.
Первые успехи вольных типографий наглядно доказали перспективность капиталовложений в эту новую отрасль русской экономики. Печатание книг становилось делом не только общественно полезным, но и достаточно выгодным. Поэтому не удивительно, что вскоре многие члены «Дружеского ученого общества» пожелали принять более активное финансовое участие в доходных предприятиях Новикова, основав 12 сентября 1784 г. небывалую в России по числу пайщиков «Типографическую компанию».
В отличие от прежних просветительных учреждений московских масонов, материальную базу которых составляли безвозмездные, а следовательно, и необязательные для их участников пожертвования, Компания носила ярко выраженный коммерческий характер. Каждый из 10 ее членов-учредителей, в большинстве своем людей знатных и состоятельных, внес в общую кассу пай в размере от 3 до 10 тыс. руб. Два брата Николай и Алексей Новиковы вместо денег передали Компании книги на 80 тыс. руб. с уступкою 75 % против их продажной цены. От вступительного взноса были освобождены только двое — князь П. Энгалычев и широко известный в масонских кругах мистик и бессеребренник С. И. Гамалея, люди бедные, но полезные Компании своими знаниями, энергией и авторитетом. До наших дней не дошло ни подлинного учредительного акта, ни счетов Типографической компании, однако есть все основания предполагать, что доля компаньонов в будущих доходах зависела как от размеров их денежного пая, так и от степени личного участия в делах товарищества.
Чуть ли не весь первоначальный капитал Компании — 57 500 руб. — ушел на заведение новой обширной типографии, в которой к 1792 г. насчитывалось 19 печатных станов, пять видов русских шрифтов и шесть — латинских, а также немецкие, греческие, английские и еврейские шрифты. Мощность типографий товарищества особенно сильно выросла в 1786 г. после слияния новиковской, лопухинской и тайной типографий. Помимо типографского оборудования, Компания имела разнообразное движимое и недвижимое имущество: два дома (у Меншиковой башни и на Лубянской площади), перешедшие к ней от «Дружеского ученого общества» и Новикова, библиотеку и книжные склады, в которых по самым скромным подсчетам, хранилось новиковских изданий на 150 тыс. руб.[76] Итак, внешне все обстояло благополучно, однако компаньонам постоянно не хватало наличных денег, и они не в силах ускорить оборот капитала, с каждым годом все глубже увязали в долгах. Первое время долги были невелики. Роковым для Компании стала покупка в конце 1785 г. огромного дома на Садовой улице, ранее принадлежавшего графу Гендрикову. Новиков едва ли решился бы на такое предприятие, если бы не обещание нового масонского начальника барона Шредера заплатить за дом. Шредер не выполнил своих обязательств, и долги Компании мгновенно возросли до астрономической цифры в 300 тыс. руб.[77]
