Ни об одной из этих вещей мы не можем судить в реальности: "Мадонна" Климента затерялась совсем, к "Нептуну" в лучшем случае мы имеем набросок в одном из рисунков "Оксфордского кодекса", а о "Медузе" дает некоторое представление копия — если это не копия с копии — во флорентийской галерее Уффици.
Галерея Уффици
Галерея Уффици — один из старейших музеев Италии и мира. Вы найдете его в самом сердце старой Флоренции — городе, приютившем Леонардо, ставшем родиной Ренессанса. Достопримечательность знаменитого музея — коллекция не менее известного рода Медичи, правившего здесь долгие годы. К моменту рождения музея, а произошло это примечательное событие во второй половине XVI в., она была одной из богатейших, лучших в мире.
В Уффици много замечательных и примечательных коллекций и экспонатов. Например, здесь хранится уникальное собрание автопортретов выдающихся художников. Конечно, автопортреты тружеников кисти, более или менее прославленных, можно найти в любом художественном музее. Но галерея автопортретов из Уффици собиралась осознанно и целенаправленно. Список художников, чьи портреты хранятся в этом собрании, занимает несколько страниц. Рядом с именами титанов Возрождения Дюрера, Рембрандта, Рубенса, Веласкеса вы встретите множество имен незнакомых. Но в первую очередь вы, конечно, обратите внимание на русские имена в этом списке: Кипренский, Айвазовский, Кустодиев, Виктор Иванов.
"Живее Живого"
Сейчас мы уже можем сделать некоторые выводы о том, что представлял собой Леонардо как живописец в тот момент, когда он покидал боттегу учителя. Он — реалист, верный заветам флорентийской школы, воспитанный Верроккьо, который любил тщательнейшим образом копировать натуру, вводить в свои картины и скульптуры изображения животных и растений. Он изображал их с необыкновенным терпением и трудолюбием, стремясь сохранить точное сходство. Так и Леонардо. С тем же терпением и трудолюбием добивался он, чтобы его работы передавали иллюзию действительности, чтобы они были "живее живого". Но он шел дальше учителя и добивался такого сходства, которое трудно было даже уловить обыкновенному глазу. Он хотел быть верным природе даже тогда, когда писал вещи фантастические. Несуществующее в природе чудовище он составлял из элементов, которые находил в других размерах и наблюдал в других комбинациях у различных живых животных.
Леонардо писал: "Тот мастер, который внушит себе, что он может удержать в памяти все формы и произведения природы, казался бы мне в высшей степени невежественным, ибо произведения природы бесконечны, а память наша не так необъятна, чтобы ее хватало на все".
Поэтому Леонардо носит при себе всегда — и то же советует другим художникам — маленькие записные книжечки или альбомчики, которые, как только кончались, он заменял новыми в той же папке. Туда он заносил все, что казалось ему достойным внимания, — растения, постройки, пейзажи, животных и, конечно, портреты, фигуры и силуэты людей.
Зрелища и праздники
С годами у Леонардо все больше рос интерес к человеку как к объекту искусства, и его тянуло попробовать свои силы на чем-нибудь более крупном по художественному значению, чем гротескные этюды.
Из более поздних картин, созданных уже после того, как Леонардо ушел от Верроккьо, одни нам совсем неизвестны, а другие не закончены.
Когда Леонардо расстался с Верроккьо и начал самостоятельную жизнь, Флоренция переживала самую блестящую пору своей культуры. Во главе города стояли уже несколько лет Лоренцо и Джулиано Медичи, сыновья Пьеро и Лукреции Торнабуони. Оба молодые, оба талантливые, жадные к удовольствиям, к знаниям, к власти, они словно взаправду взялись, как провозглашали кругом льстецы, сделать из Флоренции вторые Афины.
По существу же дела банк Медичи работал не так уверенно, и прибыли снижались. Мировая хозяйственная конъюнктура — мы знаем — уже не была так благоприятна, как раньше.
Скоро наступит момент, когда Лоренцо начнет вкладывать большие суммы в покупку земли. Но, быть может, именно потому, что дела шли плохо, нужно было продемонстрировать всем, что во Флоренции умеют жить на широкую ногу, что нигде не веселятся так красиво, нигде искусства не процветают так пышно, нигде нет талантов в таком изобилии.
Лоренцо Медичи. Художник А. дель Верроккьо
Зрелища и праздники стояли в политической программе Медичи недаром. И денег на них не жалели. Художники по велению властей одевали и снаряжали процессии, в которых была мобилизована чуть ли не вся античная мифология для увеселения флорентийского лавочника и ремесленника. Вакх и Ариадна, Силен и вся рать дионисова, нимфы и сатиры, менады и пастухи с пастушками двигались, сопровождаемые толпой, по улицам города, устраивали остановки с плясками и пантомимой то у Санта Тринига, то перед Санта-Репарата, то на площади Санта-Кроче и пели, пели без конца веселые песни, сочиненные самим Лоренцо или Анджело Полициано.
В новых Афинах, однако, больше покровительствовали литературе, поэзии, философии, чем живописи. Лоренцо, сам поэт и ученый, ценил литераторов выше, чем художников. На знаменитой фреске Гирландайо в Санта-Мария Новелла стоит группа из четырех лиц. Это властители дум Флоренции, любимцы Лоренцо: поэт Анджело Полициано, глава флорентийского гуманизма, Марсилио Фичино, глава академии, Кристофоро Ландино, его правая рука, комментатор Данте, и Деметрий Халкондил, византиец, эллинист, первый издатель Гомера на Западе.
Лоренцо Медичи и Леонардо
Лоренцо Медичи очень внимательно и очень деловито приглядывался к художникам, прежде чем приблизить их к себе и вверить им осуществление своих замыслов. Только испытав их в малом, он поручал им что-нибудь серьезное, а оселок испытания имел две стороны — художественную и политическую.
К Леонардо он присматривался особенно внимательно. Молодой живописец казался таким одаренным, а почему-то из-под его кисти не выходили настоящие картины. Говорили, что он начал много вещей, а не окончил ни одной. Он ходил к старому Тосканелли, чертил у него какие-то фигуры и вел ученые разговоры, не всем понятные. Был близок с безбожником Перуджино, а с богобоязненным Лоренцо ди Креди не дружил. Водил знакомство с юношами особого сорта, что навлекло на него обвинение в противоестественных пристрастиях, правда, расследованием не подтвердившееся.
Одевался элегантно, держался независимо, ни перед кем не заискивал, Лоренцо и Джулиано не кланялся, хотя заработок имел небольшой. Любил музыку, играл на лютне и артистически пел. В обществе мог быть очень веселым, но предпочитал одиночество. В одиночестве разгуливал по городу и окрестностям, и люди часто видели, как он подолгу следит то за полетом птиц, то за бегом облаков или сидит в глубокой задумчивости где-нибудь в роще. О чем он думал в такие минуты? Тираны не слишком любят люден, мысли которых им непонятны…
