В последний день конференции утреннее заседание открывается докладом приглашённого почётного гостя из США, профессора Теда Бокса. Он один из признанных специалистов, крупный учёный, директор Международного центра по изучению аридных земель. Поэтому профессор позволяет себе сделать «лёгкий» доклад, где проводит мысль, что австралийские пустыни во многих отношениях не хуже, а значительно лучше прочих пустынь, в которых ему приходилось бывать. В его выступлении немало остроумных замечаний, касающихся развития туризма, например о том, что современному туристу нужна иллюзия первопроходчества, будто он первым попал в «эти дебри», но… с кондиционером, плавательным бассейном и т. п. Профессор предложил также воспеть в фильмах приключения бушрейнджеров, что поможет привлечению туристов. Ведь фильмы о ковбоях принесли США во много раз больше дохода, чем сами ковбои за всю их историю.
В дискуссию по этому докладу вступает фермер — самый активный слушатель. Он рисует на доске схему: вот его ферма в одну квадратную милю, он сам, его лошадь, собака и кошка.
Он ни за чей счёт не живёт, только микроорганизмы ему помогают. А на полуострове Манхэттен на такой же площади живёт несколько десятков тысяч людей, и всех их надо кормить!
Вот так преломляется проблема экологического равновесия в утомлённом одиночеством мозгу…
После ленча все направляются в винные погреба, что в окрестностях Аделаиды, я же предпочитаю сбежать в зоопарк. У входа меня встречает миссис Салмон, заведующая лекторием. Она знакомит меня с директором зоопарка мистером Ланкастером. Крупный, кряжистый старик с грубоватым, но умным лицом делится впечатлениями о других зоопарках мира. Он бывал и в Берлинском зоопарке у профессора Дате, и во Франкфуртском — у профессора Гржимека.
— Гржимеку повезло — Франкфурт американцы начисто разбомбили, и ему после войны был выстроен новенький, «с иголочки», зоопарк. А нашему уж невесть сколько лет.
Действительно, многие здания обветшали, давно требуют ремонта.
— Так что же, вы бы хотели, чтобы и ваш зоопарк разбомбили? — с укоризной спрашиваю я.
Ланкастер рад такой неожиданной мысли и восклицает:
— Некоторые здания — несомненно!
Основная достопримечательность Аделаидского зоопарка — большая размножающаяся колония кольцехвостого кенгуру. В природе эти кенгуру остались в очень малом числе по ущельям хребта Флиндерс, а здесь они приносят потомство и составляют надёжный резерв на случай их полного исчезновения в естественных условиях. В обширной вольере, включающей группу скал, живёт около трёх десятков этих редких животных. Некоторые пары старательно демонстрируют зрителям, что это действительно размножающаяся колония. Остальные звери сидят спокойно, прислонившись спиной к дереву или камню, подложив под себя хвост, украшенный светлыми и тёмными рыжими кольцами.
В большой клетке спит вомбат, развалившись на спине и раскинув лапы. Есть в зоопарке и слон, и пара жирафов, и носорог. С ручным тигром мне удалось «побеседовать» — он тёрся щекой о решётку и почти что мурлыкал.
После осмотра зоопарка еду на телестудию, где обещал дать интервью доктору Или. Он уже ждёт меня у входа. В студии нас встречает ведущий, и мы усаживаемся, чтобы «обговорить» предстоящую запись. Вначале я спрашиваю Тима Или:
— Какие вопросы вы хотели бы задать мне? Тим растерянно смотрит на меня и отвечает:
— А какие вопросы вы хотели бы, чтобы я задал вам? Поняв, что Тим Или не представляет, о чём говорить, я обращаюсь к ведущему:
— А какие вопросы вы хотите, чтобы доктор Или задал мне? Смеёмся. Тощая сам составляю план интервью по наиболее интересным моментам моего доклада и готовлю Тиму список вопросов. После записи мы прослушиваем плёнку, и забавно слышать свой голос на английском языке с крепким русским акцентом.
Ведущий приглашает нас к себе домой на ужин, и мы продолжаем беседу о природе. Тим вспоминает Гржимека — он встречался с ним, когда тот путешествовал по Австралии. Хозяин дома высказывает суждение, что учёные находятся в привилегированном положении: путешествуют по всему свету, встречаются друг с другом в разных странах.
Я категорически возражаю: по-моему, гораздо больше по свету колесят коммерсанты, артисты, особенно модные певцы и кинозвезды. Хотя в чём-то они проигрывают: их маршруты не включают скал на острове Кенгуру и ночной ловли утконосов, барханов в пустыне и встреч с коброй в горном ущелье. А по мне, не будь этого, любая поездка потеряла бы смысл.
Наутро пора отправляться в аэропорт, и снова — на остров Кенгуру! Самолёт следует до главного населённого пункта острова — городка Кингскот. Оттуда возьму напрокат машину, которую я уже заказал по телефону, и доберусь до фермы Питера Девиса.
Вызываю портье, и он отвозит мои вещи на тележке до агентства — оно в полусотне метров вт гостиницы. Эта услуга входит в сервис отеля, но я спрашиваю портье: «Сколько с меня?» Он смущённо отвечает: «Up to you»[6], — и уходит довольный, получив на чай.
В агентстве я долго хожу вдоль стойки, пытаясь обратить на себя внимание, чтобы зарегистрировать билет. Однако встречаю косые взгляды и подчёркнутое безразличие к моей персоне. Где же их хвалёный сервис? Почти перегнувшись через стойку, в упор спрашиваю дежурного:
— Где можно зарегистрировать билет? Дежурный сквозь зубы цедит:
— Вам нужно обратиться в соседнее помещение — в ТАА. Тут наконец-то понимаю, почему ко мне так подчёркнуто безразличны. Я пришёл сюда, к стойке «Ансетт», так как билет, который держу в руке, именно этой авиакомпании. Но к нему сверху остался приколотым билет Канберра — Аделаида, а ведь ту часть пути я летел на самолёте ТАА!
Откалываю верхний, уже использованный билет, и сразу дежурные преображаются, увидев надпись: «Ансетт». Мгновенно выхватывают из рук билет, забирают багаж, провожают к автобусу. В аэропорту меня встречают стюардессы «Ансетт» в круглых красных шапочках и сажают в почти пустой самолёт на самое удобное место у окна справа.
Взлетаем и сразу оказываемся над морем. Под крылом — сине-зелёная вода, а вдали — безлесные жёлтые холмы, побережья. Лес и кустарник уже давно сведены, а до прихода европейцев ландшафт окрестностей Аделаиды был лесным.
Подлетаем к острову Кенгуру. Я впервые вижу его с воздуха, но там внизу столько знакомых мест — и селения, и дороги, и поля, по которым мы колесили ночами! Восточная часть острова полностью освоена. Она вся поделена на квадраты пастбищ со стадами коров и овец, с прудами для водопоя, посадками деревьев вдоль дорог и границами отдельных землевладений.
Высаживаюсь в аэропорту и направляюсь к месту выдачи багажа. Это та самая площадка, на которой мы по ночам выгружали пойманных валлаби. Тогда в темноте всё вокруг казалось странным, таинственным и загадочным, а сейчас наполнено весёлой суетой, гомоном, радостными восклицаниями встречающих.
