В марте депутатский корпус предпринял безрезультативную попытку объявить импичмент Президенту. Ответом была одержанная в апреле Ельциным в ходе всенародного референдума внушительная победа: он получил доверие большинства населения страны. Президент усилил контроль за обстановкой, поддерживал эволюционное развитие страны, стараясь избегать социальных потрясений и взрывов, не жалел личных обещаний лучшей жизни в ближайшем будущем. Люди поверили в его готовность «лечь на рельсы», если положение в стране не улучшится.
Надо сказать, что обе власти стремились приблизить и склонить на свою сторону руководителей министерств, особенно силовых структур. Баранников подчеркивал свою близость к Президенту, не упускал возможностей появляться в его окружении на публичных мероприятиях. При этом он игнорировал главу правительства Гайдара и не скрывал своего неприязненного отношения к председателю парламента Хасбулатову.
В руководстве страны министерство всегда представляет министр. Как первый заместитель министра, я участвовал в различных совещаниях, входил в создаваемые многочисленные комиссии, но от первых лиц был далек.
В связи со сложностью внутриполитической обстановки в стране Съезд народных депутатов потребовал отчета у силовых министров — безопасности, внутренних дел и обороны. Баранников в своем выступлении особо подчеркивал, что из-за постоянной конфронтации президентской и парламентской ветвей власти страна находится будто на военном положении. Если и дальше продлится противостояние властей, то будут окончательно подорваны стабильность и безопасность государства. Он упрекал депутатов в том, что граждане России «до предела натерпелись и устали от конфронтации властей». Баранников проявил смелость, объявив о коррумпированности в министерствах внешнеэкономических связей, иностранных дел, в московской и петербургской мэриях. В выступлениях руководителей силовых ведомств перед депутатским корпусом содержалась тревога о судьбе России, подобная заявлениям об угрозах существованию СССР со стороны Крючкова и Язова перед образованием ГКЧП.
По оценке Гайдара, выступление Баранникова прозвучало «присягой на верность Съезду», а министры обороны и внутренних дел говорили «нечто невнятное». Гайдар сожалел, что Ельцин «еще вполне доверял Виктору Баранникову, полагал, что тому пока трудно удается овладеть рычагами управления в бывшем КГБ». «Что Баранников при случае перейдет на другую сторону, честно говоря, ожидал давно». Видимо, исходя из такой оценки Баранникова, Гайдар сделал выводы, что «если Министерство безопасности и работало, то явно не на нас». Он жаловался, что от органов безопасности правительство не получало необходимой информации, по которой можно четко представить обстановку в различных областях жизнедеятельности государства, принять антикризисные меры.
По моему утверждению, такие заявления были далеки от истины. Информация, направляемая Министерством безопасности, прежде всего, Президенту, а также правительству, позволяла видеть болевые точки экономики, финансов, социальной жизни, обороны и безопасности страны. Президента систематически информировали о внутренних и внешних угрозах безопасности государства, источниках и причинах дестабилизации политической, социально-экономической обстановки в стране. В период ломки основ социалистического общества, зарождения новых государственных механизмов, вхождения в рыночные отношения информация Министерства безопасности носила обобщенный, надведомственный и прогностический характер. Я хорошо помню документы по этой тематике. Другой вопрос, всегда ли умело и результативно наши сведения использовались? Бывали факты, когда докладываемая информация на имя Президента пропадала в его администрации, как в бездонном колодце.
Не хочу винить министерство, администрацию Президента и правительство. Мы все были вынуждены работать в режиме пожарной команды; из Министерства безопасности направлялись аналитические записки, требующие принятия серьезных решений, законодательных актов, выделения финансирования, а для этого не хватало денежных средств и политической воли.
В июле 1993 года как гром среди ясного неба последовал указ Ельцина об освобождении Баранникова с должности министра безопасности. Официальные мотивы: за нарушение этических норм и утрату контроля за положением российских пограничников на таджикско-афганской границе (Московская пограничная застава была атакована превосходящими силами афганских боевиков, мужественно приняла бой и понесла тяжелые потери). Вместе с Баранниковым был снят с должности командующего Пограничными войсками генерал-полковник В. Шляхтин, который в дни боевого столкновения находился за рубежом в служебной командировке.
Обвинения министра безопасности в нарушении этических норм были обусловлены тем, то Баранников как должностное лицо преступил грань допустимых отношений с оборотистым эмигрантом из России, швейцарским гражданином Бернштейном. Вдвоем с Баранниковым мы встретились с коммерсантом Бернштейном, предлагавшим значительные зарубежные инвестиции в экономику России. (Позднее, убравшись из России, он аналогично дурил головы правительственным чиновникам на Украине.) Выяснилось, что он тесно связан деловыми отношениями с президентом Молдавии Снегуром, является его государственным советником, может оказать содействие в обсуждении проблемы достижения после распада СССР мира в этом горячем регионе. Министерство безопасности внесло соответствующие предложения по этому вопросу Ельцину, который направил в Молдавию на переговоры вице-президента Руцкого и Баранникова.
Скажу, что именно Руцкому и Баранникову удалось договориться о перемирии и прекращении гражданской войны. Тогда этот факт не афишировался, поэтому заслуги в этом командующего 14-й армией генерала Лебедя, как мне представляется, преувеличивались. После этого личные отношения между Баранниковым и предпринимателем Бернштейном укрепились, что и погубило успешную карьеру министра. А тут еще присовокупилась поездка супруги в Швейцарию с затратами и подарками иностранца…
Перед отъездом в местную командировку я встретился с Баранниковым, который пожаловался: «Идут накаты в СМИ на министерство, на меня лично. Веришь ли ты распространяемым слухам о моей коррумпированности?» Я ответил, что «не интересуюсь сплетнями. Если же они распространяются, сделайте, Виктор Павлович, соответствующие выводы». С утра ничто не предвещало неожиданностей, а вечером, возвратившись из поездки, я узнаю, что Ельцин пригласил в Кремль Баранникова, всех заместителей и огласил указ об освобождении министра с должности. Там же в мое отсутствие Президент возложил на меня исполнение министерских обязанностей.
