Она видела, как оживленная и приветливая тетя Варя обратилась к нему, спросив какую-то незначительную мелочь. Он вежливо выслушал ее, кивая головой в знак согласия.
Она спросила еще, и он обстоятельно и терпеливо стал объяснять ей что-то, чего Надя уже не понимала напрочь. Она сидела с полной чашкой чая в руке, оцепеневшая от неожиданности, слушала, слушала его голос. Этот голос, с едва уловимым, как и у Вольтраут, легким акцентом, с мягким «г», она слышала раньше! Певучий, ласковый баритон был ей знаком! Только тогда он был отрывистым и жестким. И лицо его она тоже видела, но вот где? Где? Где? Он улыбнулся, и глаза его заискрились в лучах ресниц, он слегка нахмурился, и Надя вспомнила: «Он! Точно он! На волка похож! Только тогда в ушанке был и без усов!».
Не это ли красивое лицо она чуть не полоснула лопатой, когда, выбиваясь из последних сил, старая Ночка замедлила бег саней?
Улыбаясь Наде своей подкупающей улыбкой, он протянул ей рюмку, и она едва сдержала себя, чтоб не вскрикнуть. На большом пальце правой руки у Валерия Михайловича не было ногтя. Руку с культяпым пальцем она хорошо запомнила, хотя видела всего не больше минуты в щель дощатой перегородки, в пекарне. Ужас ледяным параличом сковал все ее существо. Как сквозь сон, она услышала свой собственный глухой голос:
— Я не пью…
— Надя учится петь в консерватории, — поспешила объяснить тетя Варя.
К счастью, столбняк ее длился недолго, затем ее бросило в жар, и щеки ее запылали. Усилием воли она взяла себя в руки и заставила улыбнуться ему в ответ. Ощущение близкой опасности и тревоги охватило ее, но не испугало, страх исчез. Наоборот! Ей предстояло сыграть самую ответственную роль в своей жизни. «Должно быть, так ощутила себя Юдифь!».
Она сидела, как зачарованная, не веря своим глазам и улыбаясь, неотрывно смотрела на него. Мечтательная и отрешенная улыбка, казалось, прилипла к ее губам. «Вот он какой, Василь — «Козырной Туз». Гроза комсомольцев и евреев города Львова! Настал наконец долгожданный день, о котором она и мечтать не смела. Только не выдать себя, свою грозную, тревожную радость, не перехлестнуть эту радость через край, чтобы не почувствовал он, как напряглось и слепилось в комок вместе с бешено запрыгавшим сердцем, все ее существо.
Всматриваясь в его завораживающие глаза, она ни на миг не упускала из вида, что перед ней Василь — убийца Клондайка, и это из-за него она обречена молчать целый год, да, еще неизвестно, не на всю ли жизнь? Это он, «Козырной Туз», такой красивый и статный, похожий на заграничного киноактера, разъезжал по городу Лембергу, как называли немцы Львов, на «Опель Адмирале» со своей подружкой Анной Вейгоцей, отыскивая зорким взглядом и принюхиваясь к своей очередной жертве. Сколько же их было на твоей совести, волк?
— Тетя Варя! — воскликнула она, пожалуй, излишне горячо, как сама почувствовала, — Неужели вы откажете моей Валюше и ее другу? Ну что вам стоит?
— Хорошо, хорошо, я завтра же дам ответ.
— Почему же не сегодня? — искренне огорчилась Надя.
От Вали не укрылась особенная заинтересованность Нади ее другом. Зная его воздействие на слабый пол, она по-своему истолковала чрезмерное внимание Нади, с каким она впивалась глазами и слушала каждое слово ее «зека».
— Покажите мне туалет, — шепнула она на ухо Наде.
Когда они вышли, Валя стремительно прошла в кухню и горячо зашептала:
— Надя! Я вижу, Валерий произвел на вас впечатление! Поверьте мне, дорогая Надя, бойтесь его, не встречайтесь с ним, это очень опасный человек! За его красивой внешностью, прячется черная душа, ад!
— Неужели? — Надя широко открыла глаза. Больше сказать или спросить от неожиданности Валиных слов она не нашлась. От внутреннего напряжения, ее, как в лихорадке, била дрожь.
— Я поклялась ему вытащить его за кордон, и я выполню обещание, но вы не вставайте на моем пути! Обещайте мне?
— Валя! Клянусь тебе, — тут голос Надин задрожал от волнения, — клянусь бессмертными душами дорогих мне людей, как только я отвезу его к тете, я больше не увижусь с ним никогда!
— Я верю вам, — сразу успокоилась Валя.
Деньги тетя Варя не взяла, но по всему было видно, она уже согласилась. Провожая Валю с ее «зеком» до остановки такси, Надя, прощаясь, сказала:
— Будь у себя с утра, я позвоню, тетя согласилась.
— Вы уверены? Почему же она не взяла деньги?
— Сказала, возьмет, после прописки.
— Поторопите, ради Бога, пожалуйста! Мне нужно быть послезавтра в Мюнхене. Меня ждут, я и так задержалась…
— Можешь быть спокойна. Все будет, как задумано, — заверила Надя.
— Ну как? — еще не успев снять пальто, спросила она.
— Ни за что! Ни за какие миллионы! — сердито отрезала Варвара Игнатьевна.
— Это почему же? — опешила от такого решения Надя.
— Я им ни на грош не верю, обоим! Он не тот, за кого выдает себя. Я сразу поняла. По-моему, он шпион!
Надя искренне рассмеялась.
— Нет, тетя Варя! Кто угодно только не это, уверяю вас!
— Возможно, возможно! Но я не имею ни малейшего желания ни встречаться с ними, ни иметь дела! Уж уволь меня, прошу!
«Излишняя осторожность на сей раз не обманула мою тетю!»
… дай вдовьей руке моей крепость
на то, что задумала я.
Ветхий завет. Юдифь. Глава IX.
В ту ночь Надя от всего сердца молилась, призывая на помощь все силы небесные. До рассвета она рылась в памяти, собирая по крохам все, что знала о «Козырном Тузе» от отчима Клондайка, полковника МГБ, от начальника режима, капитана МВД, Павиана (фамилию напрочь забыла), о чем ей целый вечер толковала в госпитале медсестра Пашка толстоносая:
«Девчат наших на рентген водили, на шахту «Капитальную», так Марийка Остапенко, наша, со Львова, признала Василя!»
— «И что? Не заявила о нем? — спросила тогда Надя.»
«Ты что? — ужаснулась Пашка. — Кому охота под нож лезть? Он же бандит! У него дружки остались там! Страшно сказать, что наделают: родичей вырежут, хату запалят. Они еще там!»
— «Это бандеровцы?»
— «Нет! Бандера ОУНовец, самостийник, «за единую неделимую»! А Василь натуральный бандит. Ему все едино, что грабить, что убивать! Уголовник! Он было в «СС Галичину» приткнулся, в УПА подался, да только Тур его чуть не расстрелял за грабежи».
— «Ошибаетесь! Вольный его убил», — заявил полковник Тарасов. — «Опасный преступник, объявленный во всесоюзном розыске еще со времен войны… Скрывался по чужим документам… Эстонец, Эльдар Уго, опознал его, не побоялся…» — сказал ей Павиан.
