В комнате повисла тишина. Минут на десять. Сидим и внимательно слушаем, как она затягивает и выдыхает свой ментол.
— У вас важное задание. Оставьте все свои разработки, все остальные дела. В пятницу запись программы.
— «Участка»? — спрашиваем мы.
— Ну, нет! Нет! — раздражённо крикнула она и пророчески добавила: — Забудьте про «Участок»! Это новый проект. Особое задание! Приказали оттуда.
Я посмотрел за её указательным пальцем на грязный потолок, но ничего не понял.
— А что за проект? — спрашивает Олег.
Аида ушла от ответа.
— Ужас! Ничего не успеваем. Только вчера утром (!) нам сообщили об этом.
То есть эта суматоха продолжается уже два рабочих дня, а мы и не в курсе. Кофе тут пьём, планы строим.
Олег повторил вопрос.
— Понимаешь… — замялась девушка. — Тебе Никонова даст другое особое задание ещё по одной теме, а эта бригада поступает в распоряжение Елены Корчагиной. Только на время этого проекта.
— А что за проект? — теперь хором спрашиваем мы.
— Вам всё скажут! Сейчас же приступайте к работе.
И поднялась уходить. Но вдруг, посмотрев на наши спокойные лица, приняла своё привычное возбуждённое состояние.
— Это очень важное задание! Понимаете? Особое задание! Смотрите — не подведите нас! Ну, идите же!
И мы пошли, всей гурьбой…
Елена Корчагина оказалась блондинкой. Натуральной — я разглядел — и хрупкой на вид. Возраста Натальи Никоновой. У неё был свой кабинет, и она считалась важным начальником. Когда мы вошли и расположились полукругом перед её столом, она слово в слово повторила фразу Аиды, только жалобнее.
— Ужас! — захлопала она накладными ресницами. — Ничего не успеваем. Только вчера утром нам сообщили об этом.
Мы удивленно переглянулись. Когда шли по коридору, заметил, что от хаотично бегающих редакторов осталась одна десятая часть. Сюда — в кабинет Корчагиной — постоянно кто-то забегал, а потом выбегал и кричал. Но вся эта суматоха на нас нисколько не подействовала. Мы спокойно, но с интересом ждали инструкций.
— Девушка, — начал я, и ресницы блондинки задрожали — я разглядел — и отозвались частым похлопыванием. — Девушка, нам кто-нибудь скажет, что тут происходит? Что делать-то надо?
Студии спецпроектов необходимо было подготовить две темы для ток-шоу «Общее дело»: про употребление алкоголя детьми и пьянство среди взрослых россиян. Программу и её название только придумали — специально для этих двух тем. Запись была назначена на пятницу 13 февраля, то есть на работу оставалось два дня. А два прошедших дня сотрудники Студии потратили на написание концепта программы — уместившийся на половине листа формата А4 текст — шрифт Arial, 16-й кегль. Концепт больше походил на декларацию со следующей выстраданной главной мыслью: «Посредством программы «Общее дело» показать всей России, что употребление алкоголя — это плохо».
Начальник-блондинка рассказала это и надула губки.
— Ну, что же такое, а? В голове одна каша, — захныкала она, словно у неё отвалились две стразы с джинсов — любимых, обтягивающих, с низкой посадкой. — Не знаю, что делать…
Это было странно, потому что Елена Корчагина являлась тогда шеф-редактором программы «Судите сами» с Максимом Шевченко. Вроде бы, постоянный эфир — еженедельно готовит такую серьёзную программу [1].
— Понимаете, гостей ток-шоу мы поделили на две группы, так? Эксперты со «звёздами» и участники с реальными историями. Первых мы пригласим, это мы сможем. А вот как найти реальных героев за такое короткое время? Вы же возьмётесь за это, а?
— Ну, сделаем, — протянули мы.
— Нет, нет, вы не поняли! — изумилась она нашему хладнокровию. — Это задание спустили сверху. Из к…ля!
Последнее слово невозможно было расслышать — Корчагина произнесла его шёпотом.
— Откуда?
— Из Кремля, — тихо сказала она и заблестела глазками. — Очень важное задание!..
Люди, которые себя считают кремлёвскими идеологами, называют это красиво — «здоровой информационной политикой». Такая у них работа — давать указание как, в каком объёме, когда, а, главное, что необходимо показывать российскому телезрителю. Замечали, часто все телеканалы вдруг ватагой бросаются делать одни и те же темы: наркомания, насилие в семье, проблема вырубки российских лесов, приключения отечественных туристов в Турции и Египте, курение, педофилия. Все сразу, по всем телеканалам. Очень просто — теле-боссы получили очередные инструкции на еженедельных — обычно, по пятницам — собраниях в одном из кремлёвских кабинетов.
Вот и на этот раз также — поступило указание «максимально широко осветить и обсудить проблему алкоголизма в России». На одних телеканалах отбатрачили, сняв по документальному фильму, на НТВ подготовили тематические репортажи в программах «Сегодня», «Максимум» и в итоговой воскресной. А вот на Первом решили оригинально блеснуть в своём любимом формате — ток-шоу.
Кстати, иногда разрешают делать даже скользкие темы — про взятки, про мигалки, про привилегии чиновников, «про бедных и господ». Выпустить пар. В таких случаях, Рен-ТВ разрешён крикливо-резкий интеллигентствующий тон; ТВЦ подходят местечково-мещанские китчевые замашки; НТВ заслуживает банкетно-могильную шоу-стилистику; ну, а «России» полагается монументально-сдержанный спесивый пафос — мол, есть ещё люди в стране, которым за державу обидно. У всех своя, особая, роль. Вот у Первого чёткая роль есть, но окончательно-утверждённые манеры отсутствуют — Первый экспериментирует, у Первого винегрет, выдаваемый за постмодерн. Балаган-ТВ.
— Он сегодня каждый час названивал, — толи с трепетом, толи с гордостью произнесла Корчагина.
— Кто он? — забеспокоились мы.
Рот блондинки беззвучно задвигался. Не умею читать по губам, но разобрать было несложно: «Эрнст».
Коллеги переглянулись. А она продолжила.
— Мы и сами не в восторге от действий руководства. Мы же не ожидали… — но тут она запнулась, потом покраснела и стала озираться по сторонам. — Не могу всё говорить. Здесь даже у стен есть уши. Понимаете, ну?
Минуты две все дружно разглядывали стены, чистый потолок, пространство под мебелью, вздыхали и одобряюще качали головой. Я ничего не понимал, и, чтобы не рассмеяться, громко зацокал языком и зашевелил бровями.
Потом договорились, что тему про пьянство среди взрослых будут делать Лёша Федоренко, Эльдар Басилия и Даша Остроумова, а самое сложное — истории про детей, употребляющих алкоголь — Вика Саваровская, Инна Панкова и я.
— Только держите меня в курсе, а, — жалостно попросила Корчагина. — Завтра днём успеете мне что-то показать?
