из мешков, накопленное за всю жизнь. Многое из этого мусора он использовал в своей работе по дому. (Всё в доме, во дворе, на даче сделано его руками). Бабушка Галя пообещала рухлядь , которую достал, прибить к гробу.
Беженцы, понимая трудности их пребывания у стариков, сняли квартиру. Бабушка страшно обиделась, привезла продукты к ним: по ведру сахара, муки, закатки, первые овощи с дачи.
В это время заболел дед кароновирусом. Надо ходить в больницу, потому что он ест только еду жены. Внучка уехала отдыхать в Турцию, на бабушку оставила строителей, делающих ремонт, малолетних детей, которых надо водить в садик, в школу, на кружки. Ещё два огорода, требующие рук, дачу, засаженную всем мыслимым и немыслимым. Не забывайте, бабушка перенесла несколько операции по удалению грыж, последняя этой зимой, и бабушке 81 год.
Коля работал на нескольких работах, чтобы принести денежки. Говорит: «Сейчас мне умирать нельзя, как семья будет жить без моей пенсии?»
Я уже второй десяток не езжу на море, которое рядом, в санатории вообще никогда не была. А они бросают все заботы и едут, на недельку, возраст для этого не помеха.
Сейчас, для нас, племянников, – это наши родители. Мы, дети их сестер, живём в других городах: Рая, Серёжа, Оля, Женя, Андрей – все греемся возле них, молим об их здоровье.
Рождение дочери
Не понимаю: как можно перепутать новорожденных детей? Свою дочь я запомнила сразу.
Роды прошли по классической схеме, за 24 часа. Сначала меня хвалили, так как я была самая молодая и самая терпеливая. Не кричала, а спокойно ходила по родильной палате и кряхтела. Потом сильно нажала на прикроватную тумбочку, и она сломалась. Персонал этого не видел, да, наверное, и не ругали бы, потому что там было много чего сломано. На кресло я не просилась, меня сами несколько раз вызывали. Потом сказали: «Хватит бегать, будем рожать». Потуги продолжались, а когда прекращались, мне мешала капающая вода. Я спросила: «Что на улице дождь идет?». Акушерки с юмором попались и задали мне вопрос: «А ты что зонтик забыла?» Потом были сильные боли. Я звала уже мамочку и клялась, что никогда больше с мужчинами никаких дел иметь не буду.
Потом привели ещё одну роженицу, и она родила негретёнка. Я перепугалась, подумала: «А вдруг у меня тоже будет такой же?». Хотя с чего бы это!
В 1час 50 минут я родила девочку. Мне её показали. Она мне сразу понравилась, и я её запомнила: красненькие глазики, большой носик. Вся жёлтенькая. Врач сказала, что это врожденная желтушка – потом она прошла. Её обмыли, завернули, как кокона, и положили вместе с негритёночком в колясочку, спросили: «Не боишься, что мы перепутаем?».
Мне всё время казалось, что я слышу, как дочка плачет. Встать я не могла, так как у меня было много разрывов. Меня долго зашивали, а потом откатили на коляске в конец коридора. Во время родов я сняла рубашку и замерла в этом коридоре под тоненькой простынкой, как «Цуцик». Только утром отвезли меня в палату, где досталась мне какая-то детская вогнутая кровать, на которой я не могла уснуть.
Из врачей запомнился только женоподобный педиатр. Он пришёл в палату в халате без брюк и призывал нас женским голосом, чтобы мы отцеживали молоко: «Девочки, выкручивайте грудочки, чтобы были, как пододеяльнички!» Все роженицы смеялись. Кормить позвали только через 3 дня. Кормёжка была на втором этаже, там стоял бочонок с зелёнкой и с тыквачами. Надо было для дезинфекции обмазать обе груди, поэтому у всех новорождённых рты были в зелёнке. Мамочки, ожидая своего детёныша, сидели на лавках, и им приносили младенцев. Когда я пришла, мест уже не было. Я стала у колонны, а когда принесли мою девочку и буквально кинули в руки, то у меня закружилась голова, я чуть не упала. Одна взрослая мама уступила мне место и буквально усадила на лавку. Грудничок мой изголодался, поэтому цапнул сразу, что дали, и неотрывно без засыпания выдул все, что во мне было. И опять она на меня смотрела своими большими глазками. Потом мне приносили ещё кормить девочку- отказницу весом в 2 кг. Моя весила 3 кг 500 гр., я эту разницу, гордясь, ощущала. Отказницу мне было жаль, но забирать нам её было некуда – сами жили на квартире в очень маленькой комнате. Девочке мы имя не придумали, ждали Игорька, поэтому называла я её Танечка, так были подписаны бирочки именем роженицы «Промогайбо Татьяна».
Папа новорождённой пришёл в роддом в 6 утра, расстроился, что родилась девочка, сел на бордюр, горевал 2 часа. Потом подумал: «Какая разница кого обмывать?» и пропал на 3 дня, занимался этим самым. Кормила меня моя сестра Валя.
На выписку из роддома за нами приехали найденный папа и две сестры, его и моя. Привезли много пионов. Теперь это Ирины цветы. Все гости дарят ей на день рождения их. На квартире нас ждали гости: мама, папка, тётя Нина, дядя Юра, муж сестры Виктор, квартирные хозяйка и хозяин. Родители привезли много продуктов, мама наготовила ещё еды у нас. Папа с мужчинами купили нам детскую кроватку, шифоньер, собрали всё.
Всё приданное для девочки купила мама.
Перепились все, кроме роженицы, новорождённой и моей мамы. Особенно праздновала моя сестра. Когда мы стали купать ляльку, то она чуть её не утопила, вырывала у нас из рук, говоря, что только она может купать маленьких детей.
Гости ночевать ушли к сестре, а мы, родители, остались своей семьёй, всю ночь не спали, боялись, что уснём, а она проснется. На второй день от простуды у меня разошлись какие-то кости, и я не смогла подняться. Ухаживали за мной муж и моя сестра, купали ребенка тоже они. Малышка не беспокоила, только кушала. Молока было много, и она не справлялась. Поэтому прибавился ещё и мастит, от которого вылечил меня муж, а с другой болячкой я еще долго мучилась. Папка девочки купил красивую коляску, правда, в комиссионке, потом мы её кому-то отдали. Два месяца мы купали ребёнка вдвоем, так как была тяжелая чугунная детская ванна. Потом как-то муж задержался, и я искупала сама. После чего он стал практиковать частые неприходы домой, находя разные причины. Наверное, в это время семья и прекратила свое существование. Когда Ире исполнилось 5 месяцев нас забрала моя мама, меня голодную, так как в доме, кроме чая, есть нечего было, денег тоже не было.
Житьё моё в Мартанке и, как мы ещё воссоединяли семью, я уже описывала. Не будем больше ворошить.
