Я приказал своему радисту вызвать экипаж Орлова и узнать, что там случилось, по какому поводу шла такая стрельба? Но на вызов Нижник не отвечал, однако буквально через несколько минут он сам вышел на связь и доложил о таком, после чего у меня волосы встали дыбом:
– Командир убежал к немцам!
Эту фразу он повторил несколько раз… Я немедленно доложил о случившемся командиру батальона, хотя прекрасно осознавал, чем это ЧП грозит мне, командиру роты… Ночью «Матильду» командира взвода вытащили из грязи. Контрразведчик батальона тут же арестовал ее экипаж. Началось расследование, в ходе которого стало известно следующее.
После получения приказа командира роты на организацию непосредственной охраны засевшего танка был снят спаренный с пушкой пулемет «Брен» (последний вне машины ставился на сошки, превращаясь в удобный ручной пулемет). Орлов и командир орудия младший сержант Яков Стройнов выдвинулись на несколько метров в сторону противника. «И за бугорком заняли огневую позицию. Механику-водителю, вооруженному автоматом, командир взвода приказал находиться у кормовой части танка. Секторы наблюдения и обстрела: правый и левый борта «Матильды». Сержант Нижник, как сказано выше, дежурил у радиостанции, находясь в башне…
После Стройнов рассказывал:
– Когда мы установили на позиции пулемет, старший лейтенант приказал мне сползать по-пластунски к машине и принести еще два магазина. Мол, нашей пары может не хватить, если завяжется тяжелый бой. Я отправился выполнять приказание… Добрался до танка, попросил Нижника подать мне два диска. Принял их. Повернулся лицом к пулеметной позиции, чтобы лечь на землю и ползти к «Брену». В сгустившихся сумерках я увидел, как командир с поднятыми руками бежал к немецким окопам. Я швырнул на траву оба магазина и помчался к пулемету. С разбегу упал возле него. Хотел передернуть затвор, чтобы открыть огонь, но его на месте не оказалось – он валялся на лугу чуть поодаль. Схватил. Поставил на место и, когда взводный уже подбегал к вражеским окопам, хлестанул длиннющей очередью – попал. Орлов завалился в окопы к немцам. В нервном возбуждении продолжал нажимать на спусковой крючок, пока не кончились боеприпасы…
Экипаж был снят с танка и расформирован. Ему вменялось в вину то, что он не предотвратил побег командира. А что они могли сделать? Подлец, все предусмотрел, расставил своих подчиненных так, что они не видели начала его действий…
Иван Решняк слушал меня внимательно, не перебивая. Когда я закончил, спросил:
– Так, Дмитрий, ты не знаешь дальнейшую судьбу экипажа Орлова? Хорошо бы еще одного свидетеля найти!
Моя улыбка немного разозлила капитана.
– Чего усмехаешься?! Дело серьезное. Решается судьба человека!
– Не вопрос! Павел Нижник – радист экипажа Орлова – все еще служит старшим писарем штаба батальона.
– Зови его сюда!
Через считанные минуты старший сержант Нижник входил в кабинет контрразведчика бригады. Капитан коротко ознакомил его с документом, прочитанным ранее мне, и попросил рассказать о том, как старший лейтенант Орлов сдался врагу…
В наших монологах больших расхождений не оказалось. Решняк был доволен и попросил нас через два-три дня принести ему письменное изложение событий 18 сентября сорок третьего года, что мы и сделали…
* * *
Где-то через месяца полтора Иван Григорьевич звонит мне:
– Дмитрий, бери Нижника и приходите ко мне. Есть интересная информация об Орлове.
Вот что нам стало известно из новых материалов, присланных бригадному контрразведчику… Когда Орлову прочитали и показали наши свидетельства, он побледнел. Несколько минут не мог говорить. Понял – он разоблачен. Нашлись-таки очевидцы тех событий. Надеяться ему было больше не на что, и он не стал скрывать свою «биографию»…
В середине сорок второго года попал в плен, был завербован и прошел необходимую подготовку в разведывательном центре под Берлином. В конце этого же года через Иран был заброшен в Советский Союз. Прибыл в город Горький с документами из госпиталя, где и попал в нашу 233-ю танковую бригаду.
После сдачи в плен 18 сентября сорок третьего года находился на излечении в немецком госпитале – Стройнов перебил ему правую ногу… После окончания лечения почти восемь месяцев проходил подготовку в разведцентре, готовившем разведчиков для работы в послевоенное время. Затем немцы поместили Орлова в концлагерь, организовали ему с группой пленных побег. В ходе преследования беглецов часть из них была уничтожена, а троих оставили в живых, как свидетелей «отважного» поступка офицера-танкиста, который не только сам вырвался из фашистских застенков, но и помог это сделать нескольким соотечественникам…
Орлову предписывалось: устроиться на жилье, где он пожелает (как известно, он поселился на Украине); ударно трудиться; после окончания войны явиться в военкомат, где рассказать о пленении вследствие тяжелого ранения. Пройдя проверку, требовалось продолжать честно и усердно работать. На начало ведения разведки и ее характер должна была поступить соответствующая команда…
Наступление на Рославль продолжалось. Побег старшего лейтенанта Сергея Орлова к немцам камнем лежал на душе – я все время ждал вызова в «Смерш». Однако контрразведчики продолжали разбираться с экипажем, а до меня очередь пока не дошла. А может, непрерывные бои не позволяли вызвать командира роты?..
22 сентября. Медленно продвигаемся, ведя бои за каждую деревню. И вот, выбив противника из очередного опорного пункта, моя танковая рота преследует вражескую пехоту, откатывающуюся на север по проселочной дороге через небольшое картофельное поле. Гусеницы «Матильд» с трудом проворачиваются, и мы движемся со скоростью пешеходов – надо уже останавливаться и очищать ходовую часть от грязи. Ко всему прочему то ли по чьему-то злому умыслу, то ли по недосмотру снабженцев к 40-мм пушкам «Матильд» подвезли только бронебойные снаряды – «болванки». Осколочных снарядов в боекомплекте не оказалось. То есть танк мог успешно вести борьбу с бронированными целями и с пехотой пулеметом на действительную дальность его стрельбы. Однако расстояние между «Матильдами» и неприятелем возросло до 800—900 метров, что делало его огонь малоэффективным.
Колонна танков «Матильда» и «Валентайн» 192 тбр выдвигается для атаки. 61-я армия, Западный фронт, август 1942 г.
Группа из десятка гитлеровцев вышагивала по полю левее дороги. Видя, что мы не стреляем, два верзилы из этой группы остановились и, спустив штаны, начали показывать нам свои задницы. Дескать – на, выкуси! Немец – в коломенскую версту ростом – даже ухитрялся, наклонившись, просовывать голову между расставленных ног и довольно, с захлебом, ржать…
