Но вот незадача: главная церемония в честь 20-летия, растиражированная телевидением на весь мир, состоялась перед Бранденбургскими воротами, которые открылись только месяц с лишним спустя, 22 декабря 1989 года. Мало того, 20 лет назад падения стены как такового 9 ноября вообще не было – она продолжала стоять на своем месте еще довольно продолжительное время. Возможно, организаторы празднества нарекли «падением» открытие контрольно-пропускных пунктов стены. Но это также весьма неточное обозначение – КПП стены исправно работали и раньше, и позже исторической даты. Что бесспорно изменилось в указанный день, так это правила, по которым гражданам ГДР разрешалось пересекать границу республики с ФРГ и секторальную линию разграничения в Берлине. Об изменении указанных правил и было объявлено вечером четверга 9 ноября 1989 года. Конечно, в ночь на пятницу и затем до понедельника 13 ноября граждане покидали территорию ГДР и возвращались на нее, как правило, без всяких разрешений. Однако это было временное явление. С началом рабочей недели порядок был полностью восстановлен. Люди в соответствии с постановлением правительства ГДР получали в полицейском участке по месту жительства разрешительный штамп в своем удостоверении личности, которое они затем предъявляли пограничникам. Как и уличные демонстрации, посещение Западного Берлина происходило в выходные дни и нерабочее время, так что производственный ритм предприятий ГДР не нарушался. На революцию, хотя бы и мирную, это было не очень похоже.
По существу, самый важный момент состоявшихся 9 ноября 1989 года изменений заключался в том, что власти ГДР отменили объемистый список ограничений и исключений, которые ранее препятствовали получению разрешения на выезд в ФРГ. Теперь такое разрешение выдавалось практически автоматически и независимо от того, является ли выезд временным или постоянным. Принципиальным являлось также то, что указанное решение было принято ГДР самостоятельно и без давления извне. Советский Союз был проинформирован об одном из вариантов предстоящего решения за два дня до его принятия и возражений не высказал. Днем 10 ноября Москва публично одобрила действия властей ГДР, а М.С. Горбачев через советского посла в Берлине направил руководству республики устное послание с поздравлениями и пожеланием и дальше действовать так же смело и решительно.
Нельзя не признать, что поведение руководителей ГДР 9 ноября и сразу после него носило сумбурный характер и вызывало подчас впечатление глубокого политического и административного обморока. Совершенно неожиданно, без предварительного согласования с Москвой и даже с собственным министерством иностранных дел, постановление о либерализации режима выезда из ГДР было распространено на секторальную линию разграничения в Берлине, хотя все, что касалось Западного Берлина, относилось, в соответствии с Четырехсторонним соглашением от 3 сентября 1971 года, к компетенции СССР, а не ГДР. Разумеется, советское правительство не стало бы возражать, но наверняка посоветовало бы не спешить с Западным Берлином: простая вежливость требовала заранее предупредить осуществлявших высшую власть в городе военных комендантов трех держав, а также западноберлинский сенат о предстоящих изменениях, которые несли с собой критическую нагрузку на транспортную, социальную и финансовую инфраструктуру Западного Берлина в связи с легко прогнозируемым массовым наплывом посетителей и переселенцев из Восточного Берлина.
Но это были детали, хотя и достаточно важные (взрыв страстей случился вечером 9 ноября как раз у КПП стены в Берлине; на КПП германо-германской границы все время было тихо и безлюдно). Главным было то, что решение упростить условия выезда в ФРГ отвечало настроениям общества ГДР. После знаменитого «Народ – это мы!» требование свободы поездок было, пожалуй, самым распространенным лозунгом демонстрантов, заполнявших улицы и площади городов республики. Однако эффект от энергичного шага навстречу пожеланиям населения был скомкан, и он не принес того позитивного результата, которого следовало ожидать. Информация о принятом правительством ГДР решении была выдана мимоходом, под конец пресс-конференции, посвященной совсем другой проблематике, а именно работе проходившего в те дни пленума ЦК СЕПГ. О судьбоносном постановлении объявили скороговоркой, без упоминания ряда существенных деталей нового урегулирования и, самое главное, с ошибочным указанием даты его вступления в силу. Западным СМИ была предоставлена полная возможность воспользоваться возникшими недоговоренностями и призвать жителей Восточного Берлина немедленно идти к КПП стены, которые якобы уже открыты для свободного прохода. В действительности пограничники ГДР даже не были предупреждены о грядущем изменении режима пересечения секторальной линии разграничения. К счастью, охрана КПП приняла единственно правильное решение и подняла шлагбаумы. Народ хлынул в Западный Берлин, которого не видело целое поколение граждан ГДР (стена просуществовала более 28 лет).
Другой провальный момент заключался в том, что политических руководителей республики не было с народом перед КПП; не удосужились они и выступить с пояснениями или комментариями на телевидении. В последующие дни вождей также не было видно. Первым представителем власти, показавшимся на публике, был присутствовавший в воскресенье 12 ноября на открытии нового КПП на Потсдамер-плац обер-бургомистр Восточного Берлина Эрхард Крак – политик, прямо скажем, далеко не первого плана (с западной стороны там был президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер). Тогдашнее руководство ГДР своими руками дало недругам повод утверждать, будто свобода поездок была ему навязана против его воли. Это явилось одним из основных факторов скорого исчезновения после-хонеккеровских деятелей с политической арены. В открытии Бранденбургских ворот в декабре 1989 года – наряду с Гельмутом Колем – принял участие новый председатель Совета министров ГДР Ханс Модров (он был избран парламентом ГДР на эту должность 13 ноября). Однако это не могло исправить политического ущерба, уже причиненного добровольным «затворничеством» реформаторского руководства республики.
До всех этих деталей действительно состоявшихся событий организаторам празднеств 20-летия не было дела. Они сосредоточились на задаче навязать свою трактовку событий, которая состояла в том, будто открытие стены было концом ГДР (отсюда назойливое повторение тезиса о том, что 9 ноября состоялась «мирная революция») и поражением Советского Союза, утратившего все позиции в Центральной Европе, которыми он владел в итоге Победы во Второй мировой войне (отсюда славословия в адрес «новых» победителей – Соединенных Штатов Америки и Западной Германии). На самом же деле демократическая оппозиция в ГДР шла к власти под лозунгами совершенствования республики, а не ее ликвидации. Целью оппозиции являлась «улучшенная ГДР», которая была бы, естественно, тесно связанной с ФРГ, но не растворялась бы в ней. Эта концепция опиралась на солидную социальную и экономическую базу, существование которой было проигнорировано при включении ГДР в ФРГ. Оппозиция сформулировала требование о проведении в ГДР референдума по вопросу об объединении и его условиях. Спешка в деле объединения, отвечавшая интересам Гельмута Коля и его партии, привела к тяжким, иногда катастрофическим последствиям для «новых земель», как сегодня официально называется территория бывшей ГДР (в отличие от «старой ФРГ», существовавшей и до 1990 года).
