Часть первая. ШВЕДСКИЙ «ОРЕЛ»
Полковник ВВС Швеции Стиг Веннерстрем — личность неординарная. Он, пожалуй, один из самых известных агентов ГРУ периода «холодной войны». Все, кто знали Веннерстрема, характеризовали его как человека честного и добропорядочного. В обществе он был остроумен и общителен, весел и проницателен.
Контр-адмирал Иван Сакулькин, который отрабатывал три командировки в США, хорошо знал шведского военного дипломата Веннерстрема. Правда, он не догадывался, что военно-воздушный атташе из Стокгольма является ценным агентом родной «конторы». И оценивал его вполне объективно, как коллегу.
«Удивительно, — вспоминал Сакулькин, — но насколько серьезным был этот человек в работе, настолько раскрепощен, смешлив и внешне безмятежен был в обществе. Где бы он ни появлялся, там немедленно возникала теплая, почти ребяческая атмосфера. Что же касается женщин — ну, это невозможно передать! Что в нем такого было, что они буквально млели от него? Наверное, сказывалась королевская кровь — он был джентльменом до мозга костей и целовал женские ручки с поистине аристократическим благородством.
Точно так же легко и, я бы сказал, изящно он завоевывал внимание хоть детей, хоть самых важных и серьезных чиновников».
Другой военный разведчик, генерал-лейтенант Юрий Ба-баянц, так пишет о Веннерстреме:
«Главное разведывательное управление в период «холодной войны» располагало многочисленной агентурной сетью во всем мире. Но личности с потенциалом Веннерстрема… были подобны редчайшим самородкам. По масштабам деятельности и ценности передаваемых сведений, а главное, по широте мировоззрения такие люди не укладываются в рамки привычных понятий «агент-шпион». В наши дни их называют супершпионами».
Так кто же он такой, супершпион Стиг Густав Веннерстрем?
Родился Стиг в 1906 году. Его род один из древнейших в Швеции и имеет дальнее родство с королями. Отец, дед по матери, и дядя были офицерами. Военную карьеру выбрал и он. Сначала это был военно-морской флот, потом авиация. С детства Стиг имел склонность к иностранным языкам. Кроме своего родного шведского он говорил на немецком, английском, датском, норвежском, финском, французском.
Осенью 1933 года лейтенант ВВС Веннерстрем приехал в столицу Латвии, Ригу, чтобы изучать русский язык. Интересно, что тогда он впервые попал в поле зрения советской военной разведки. Правда, случайно, как товарищ одного из американцев, который работал то ли на спецслужбы США, то ли на разведку Англии. Стигу он представился как Джон, а в картотеке нашего разведуправления американец числился под псевдонимом Эгон. Следили, конечно, за Эгоном, но рядом с ним оказался и Веннерстрем.
Тогда на него тоже завели отдельную карточку. И сотрудники советского атташата, просматривая шведские газеты, направляли в Москву сведения и о нем: Веннерстрем переведен из флота в авиацию, окончил летную школу, ему присвоено очередное воинское звание — капитан.
В 1940 году, когда в Европе уже полыхала война, Стигу предложили стать военно-воздушным атташе в Лондоне. Начальник отдела кадров ВВС, стараясь подсластить пилюлю, сказал:
— В 34 года… ты будешь самым молодым атташе!
Веннестрем понимал, что сейчас в условиях войны, когда уже пала Польша и будущее Англии было весьма туманным, никто особенно не рвался в Британию. Тем не менее, он дал свое согласие. И уже начал подготовку, однако поступило другое предложение. Вот уж воистину, как в старом армейском анекдоте, «не спеши выполнять приказ, ибо может прозвучать команда «отбой».
Тот же начальник отдела кадров «осчастливил» в очередной раз:
— Министр обороны решил впервые направить военно-воздушного атташе в Москву. Ты единственная кандидатура. А в Лондон мы пошлем кого-нибудь другого.
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ ДЛЯ НОВИЧКА
«Москва показалась мне истинным осиным гнездом, — напишет через много лет в своих воспоминаниях Веннерстрем. — Это было самое настоящее боевое крещение для новичка. Дипломатически корпус разделился на три лагеря: на полюсах— воюющие стороны; посередине— нейтралы. Не было никакого порядка и ясности. Противники шпионили друг за другом, используя все мыслимые и немыслимые ухищрения.
…Передо мной же стояла главная проблема, которая непосвященному могла показаться легко разрешимой: создать широкое и надежное поле деятельности военно-воздушного атташе. Начинать приходилось с нуля, ведь мою должность только что ввели. И, признаюсь, это дело оказалось крепким орешком. Русские были безнадежны в своем традиционном секретном мышлении. Их разговорчивость равнялась нулю: идеальное «каменное лицо». Да и из прессы тоже не многое можно было почерпнуть».
Откровенно говоря, на своей первой военно-дипломатической должности Веннерстрему удалось сделать не много. И в первую очередь потому, что уже в марте 1941 года его отозвали в Стокгольм. А через три месяца фашистская Германия напала на Советский Союз, и он уже не возвратился в Москву. Место для службы ему определили в штабе ВВС. Стиг составлял карты целей, детально характеризовал их, обеспечивая шведской авиации возможность бомбардировки объектов на территории оккупированной фашистами соседней Норвегии.
Пребывание, пусть и недолгое, в качестве военно-воздушного атташе в Москве тоже сыграло свою роль. Его часто приглашали в советское посольство, он познакомился с послом СССР в Швеции Александрой Коллонтай.
Как-то она собралась посетить лагерь советских интернированных, и Веннерстрему поручили сопровождать ее. Вместе с послом в этой поездке участвовал и военный атташе Советского Союза полковник Николай Никитушев.
Между Веннерстремом и Коллонтай состоялась примечательная беседа. Посол сказала, что окружение гитлеровцев под Сталинградом означает окончательный перелом в войне, Германия истощена. И тогда Стиг спросил:
— Так, может, созрело время для перемирия и переговоров?
— Соглашение, почетное для обеих сторон. Об этом мы не думаем, — ответил посол.
На том, собственно, беседа и завершилась. А через некоторое время начальник контрразведки полковник Карлос Адпер-кройз вызвал к себе Веннерстрема и ошарашил известием:
— Мы раскрыли немецкий код. Теперь читаем их телеграммы.
И протянул бланк одной из них. Стиг прочел, как из немецкого посольства в Берлин докладывали содержание его беседы с советским послом. Он действительно совершил такую утечку.
— Ты теперь возомнил себя миротворцем, — усмехнулся начальник контрразведки.
Что ж, это был хороший урок на будущее.
