Моряки-подводники боролись со штормами, когда лодка всплывала, но порой им приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы остаться под водой. Именно в эти трудные минуты рождалась настоящая мужская дружба. И сплачивала подводников не столько угроза нападения врагов, сколько само море. Боевые столкновения с неприятелем были лишь яркими вспышками на фоне их нелегкой службы. Море было той средой, где они совершали свои подвиги.
Эта книга не пособие для профессиональных офицеров-подводников и не описание службы на подводной лодке, скорее это сборник воспоминаний о тех днях, когда мы, молодые подводники, объединенные одной целью и любовью к отчизне, ходили по морям и океанам, то и дело устремляясь навстречу опасности.
Глава 2
Горькие разочарования - удел начинающего офицера-подводника во время войны. Дрожащей от волнения рукой писал он рапорт с просьбой направить его на подводную лодку и затем терпеливо ждал перспективного назначения. Порой ждать приходилось очень долго, но обычно все заканчивалось тем, что он оказывался на учебной базе в Блайте. Там ситуация упрощалась: с одной стороны - преподаватели с мелками и морскими картами, с другой - курсанты с карандашами и тетрадями. Все вместе они назывались 6-й флотилией. Три месяца под серым нортумберлендским небом и ежедневные многочасовые занятия в отапливаемых разборных бараках под монотонный голос, диктующий что-нибудь об особенностях метацентрических высот, быстро остудили пыл некоторых молодых людей. Даже еженедельные выходы в море стали казаться скучными и однообразными. Порывы холодного ветра, кусавшего пальцы, доносили до нас дыхание Арктики. Старая субмарина выходила в район учений, выполняла несколько неожиданных акробатических номеров и возвращалась в порт. "Ничего, - успокаивали мы себя, - впереди нас ждет действующая лодка какой-нибудь первоклассной флотилии".
Три месяца сборов подошли к концу, и в соответствии с приказом надо было сдавать выпускной экзамен. Нам вручили экзаменационные билеты и попросили рассказать то, что еще не улетучилось из памяти в результате частого употребления ньюкаслских вин. Для нас, начинающих подводников, это был еще один шаг на пути к заветной цели. Некоторые сдали этот экзамен, ответив на все вопросы, касающиеся внутреннего строения торпеды, другим экзаменатор сделал поблажку, остальных выручил командир флотилии, хранящий в памяти то, как сам провалился на первом экзамене. Наша прекрасная мечта о службе на боевой подводной лодке яркой звездой засверкала на небосклоне, но скрылась за тучами, когда вскоре стало известно, что нас направляют в другие флотилии в качестве запасного экипажа.
Запасной экипаж. Одно упоминание о нем вселяло в нас ужас, сравнимый с тем, что испытывают подсудимые перед пожизненным заключением. Мы слышали много мрачных историй о тех, кто в течение многих лет пребывал в таком качестве. Эти офицеры-подводники прозябали на плавучих базах, выполняли случайную работу в различных уголках земли, в общем, занимались всем, чем угодно, только не тем, к чему их готовили. Главной причиной подобного явления были задержки в строительстве новых лодок, а отчасти - неспособность неприятеля топить наши подлодки с той быстротой, с какой ожидалось. А поэтому количество подготовленных для подводных лодок офицеров значительно превышало потребность в них.
В 1942 году, сразу по окончании учебы, нас распределили по флотилиям. Одни попали на Мальту, другие - в Ротси, третьи - в Бейрут. Меня направили в 9-ю флотилию, что базировалась в Данди. Поезд с грохотом проехал по мосту через реку Тэй. Холодный ветер волновал речную воду и со свистом проносился над плоскими крышами. Казалось, мне всю войну суждено провести в местах с отвратительным климатом. Данди в этом отношении был ничем не лучше Блайта.
9-я флотилия была международной. Лодки союзных флотов плавали под красно-бело-синим флагом британского штаба. Там были французы, датчане и норвежцы. Ко всему прочему, гавань находилась под гражданским управлением, и в связи с этим подводные лодки действовали с любезного разрешения портового инспектора, шотландца по национальности. К этой флотилии была приписана только одна британская лодка.
Прибыв к месту назначения, я обнаружил, что на базе являюсь единственным офицером-резервистом. Обязанности мои были весьма разнообразными. Я занимался вопросами загрузки торпед и топлива, регулировкой компасов, присутствовал на испытаниях, должен был обеспечивать свободные причалы для лодок, возвращающихся в гавань, организовывал людей, которые помогали при швартовке и отчаливании. Клуб-столовая, где я обедал, представлял собой замечательное заведение: здесь всегда было много женщин из вспомогательных служб ВМФ. Моряки в разношерстном обмундировании говорили на разных языках и употребляли весьма экзотические напитки. Мой кабинет располагался в здании заброшенной фабрики неподалеку от дока. Обстановка была скромная: стол, телефон и шкаф с канцелярскими принадлежностями.
В шкафу я нашел блокнот, оставленный моим предшественником. Он весьма детально описывал причуды людей, с которыми мне предстояло иметь дело. Эта информация оказалась бесценной.
В то первое утро я пришел в свой кабинет в 9 часов. Было очень тихо. Телефон поблескивал в лучах холодного февральского солнца. Вода в бухте была неподвижной и маслянистой от нефти. Вдалеке водную гладь бороздил минный тральщик. У берега стояли на причале две подводные лодки.
Утреннюю тишину нарушил звонок телефона. Штабной офицер хотел, чтобы нужная лодка оказалась в необходимое время под определенным краном. Пришлось покинуть кабинет и немного пройтись. Оказалось, что на том самом месте разгружают большое торговое судно. Я отправился в порт и разыскал портового инспектора. Вскоре проблема была решена. Я дал ему несколько сигарет и пригласил на коктейль в клуб-столовую. Вскоре торговое судно отбуксировали на новую стоянку. Рабочий день продолжался.
Гости с континента несколько оживляли спартанскую сдержанность Данди. По воскресеньям площадь заполняли разговорчивые дымящие сигаретами поляки. Их контингент состоял из двухсот офицеров и трех рядовых, но все они почему-то были в форме сержантов, и, казалось, это нисколько их не угнетало. После закрытия пабов мы собирались в холодных номерах самой большой в городе гостиницы и до самого рассвета пили джин с перцем. Иногда катались по реке в парусной шлюпке, но сильные и непредсказуемые ветра и приливы заставили нас в конце концов отказаться от этого удовольствия.
С наступлением лета пришло время игры в теннис и танцев под открытым небом. Улицы города заполнились прогуливающимися иностранцами. Потеплело, вода в реке была чистой и прохладной. На какое-то время я забывал о своей заветной мечте - службе на боевой подлодке. Но всякий раз, проводив подводную лодку в море, я с тяжелым чувством возвращался в спой мрачный кабинет с каменным полом. Когда становилось невмоготу, доставал бутылку - и жизнь уже не казалась мне чрезмерно мрачной. Так, как я, во время войны успели пожить многие.
