Вот человек оставляет самолет и остается в воздухе один на один со своим парашютом. Если прыжок — экспериментальный (а на заре парашютизма, напомню, не экспериментальных, в сущности, не было), то, случалось, парашютист вынужден был вступать с парашютом в единоборство. Заметьте: единоборство! Ни помощи, ни даже совета ему было ждать неоткуда. Оставалось рассчитывать лишь на себя — на свою волю, сообразительность, опыт, хладнокровие. И велик был соблазн, выйдя из очередного поединка победителем, почувствовать себя этаким героем-одиночкой — как бы взгромоздиться на некий невидимый пьедестал… Кстати, любого из первых наших парашютистов мы, без секунды сомнений, и сами, конечно, назвали бы героем — честное слово, они это заслужили, как говорится, с большим запасом! Но вот что касается «одиночки» — на этот счет сам автор книги решительно нас предостерегает. «На разных аэродромах, в разных частях мы делали одно и то же дело», — подчеркивает он, говоря о первых попытках прыгать из пикирования, прыгать методом срыва — словом, создавать основы методики парашютного дела. Той самой методики, которая сейчас, когда мы с вами читаем книгу К. Ф. Кайтанова, отточена десятилетиями непрерывного совершенствования… Заметьте: не я, а мы делали одно и то же дело! Коллективность подвига — вот без чего вряд ли возможно по-настоящему большое свершение. На земле и в воздухе, в дни мира и в дни войны…
Автор этого предисловия впервые покинул самолет в воздухе более сорока лет назад, был инструктором парашютного спорта, да и всю свою дальнейшую жизнь прожил в авиации, так что, казалось бы, находится в курсе основных событий и тенденций развития парашютного дела почти за все время его существования. И, тем не менее, он нашел в книге К. Ф. Кайтанова очень много нового для себя! Много новых фактов, новых глубоких мыслей, много обобщений… Эта «Повесть о парашюте» на самом деле — далеко не об одном только парашюте. И даже не только о парашютистах, хотя о своих коллегах автор книги пишет много, тепло и уважительно (это вообще характерно для большого мастера в любом деле — ценить и уважать мастерство своих товарищей). В конечном счете, это книга о человеческой воле, пытливости, неудержимом стремлении к новому. Книга о настоящих патриотах своего дела и своей Родины.
Прочитайте ее внимательно.
Вы не пожалеете об этом.
М. Галлай
Когда спрашивают, что заставило меня написать эту книгу, мне не приходится слишком долго размышлять над ответом. Удивление, говорю я. Да, удивление и даже изумление от сознания грандиозности тех свершений человека, свидетелем и участником которых мне посчастливилось быть…
Недавно попала мне в руки книга швейцарца Г. Эйхельберга «Человек и техника». В ней он сравнивает шестьсот тысяч лет человеческой истории с марафонским бегом на 60 километров. Так вот, согласно этому любопытному сравнению, первые признаки культуры в виде пещерных рисунков и первобытные орудия труда появляются лишь на 58–59 километре. Последний десяток метров «дистанции» начинается при неверном свете факелов и масляных плошек (были в свое время такие осветительные приборы). И только за пять метров до «финиша», то есть до наших дней, до современности, ночная дорога оказывается залитой ярким светом. По ней мчатся повозки, в которые никто не запряжен. Шумят машины в воздухе. И ошеломленного «марафонца» — человека эпохи научно-технической революции — слепят юпитеры кино и телевидения…
Моя часть дистанции пришлась на последние пять метров. Я горжусь этим и чувствую на себе ответственность за это. Да и как же может быть иначе?
В 1926 году я впервые с непередаваемым чувством потрогал рукой настоящий самолет. Тогда его называли аэроплан. Случилось это в красноярском авиакружке Осоавиахима. Аэроплан был старый-престарый «ньюпор». Летать он не мог. Мощности просто чудом восстановленного мотора хватало только на то, чтобы пробежать по полю сотню метров. Впрочем, чиненый-перечиненый двигатель замер вскоре окончательно. Помню, мы водрузили ветерана на входные ворота Красноярского городского сада. Как украшение и как средство пропаганды нам всем, осоавиахимовцам, дорогой авиации. Там «ньюпор» и закончил свой век.
Когда я теперь попадаю в современный аэропорт, я вспоминаю о том, нелепом по нынешним понятиям, сооружении, укрепленном на воротах, и поражаюсь: какой же поистине огромный и славный путь прошла наша авиация. В первые годы Советской власти каких только самолетов нельзя было увидеть на наших аэродромах! Бельгийские, английские, французские, итальянские… Теперь советская авиапромышленность поставляет суперсовременные воздушные лайнеры в десятки стран мира. Разве можно не поражаться этому — мне, видевшему, как это все начиналось? И разве имею я право не рассказать об этом?
Первый спутник. Первый человек в космосе. Эти исторические вехи навсегда останутся в памяти человечества, как великие победы первой в мире страны социализма. Однако даже люди, неплохо ориентирующиеся в достижениях современной авиации или космонавтики, не всегда, как я убедился, отдают себе отчет в том, что они были бы невозможны без… парашюта. Космический корабль Юрия Гагарина возвращался на Землю при помощи парашюта. На парашютах спускались в атмосфере Венеры и Марса автоматические исследователи этих планет. Парашюты выбрасывают, чтобы погасить скорость и сократить длину пробега при посадке, современные реактивные самолеты в аэропортах. Парашюты применяются нынче даже для торможения огромных японских супертанкеров…
И все-таки самым главным назначением парашюта была и остается прежде всего задача безопасного спуска на землю человека. Из этой практической потребности родился замечательный, остроумный аппарат, при помощи которого тысячи летчиков спасли жизнь в годы Великой Отечественной войны и который теперь, уже в мирное время, широко применяется в самых различных целях, от высадки научной экспедиции в труднодоступной местности до спортивных прыжков, от обеспечения безопасности полетов до доставки грузов и почты.
Для того чтобы парашют стал столь надежным и универсальным средством, пришлось преодолеть немалый путь. Вся история парашютного дела в нашей стране развертывалась, в сущности, на моих глазах, а в какой-то степени и при моем непосредственном участии. Полная огромного напряжения схватка с воздушной стихией, длившаяся десятилетиями, приносила и горечь поражения, и ни с чем не сравнимую радость побед, но всегда была исполнена глубокого драматизма. Она, эта схватка, не закончилась и сейчас. Потому что никогда человек не остановится на достигнутом и будет стремиться все полнее и многообразнее овладеть воздушной стихией. Тем, кому адресуется эта книга, — юному поколению — продолжать начатое нами дело. У него не будет финиша. А началом пути к овладению увлекательным и мужественным парашютным делом пусть станет мой рассказ о нем.
