«Юношество в школах уподобляется молодым деревьям в питомнике. Случается иногда, – хотя редко, – что дикая природа дерева, несмотря ни на какие заботы, не поддается культуре. Но пересаженное в другую почву дерево облагораживается и приносит хорошие плоды.
Только в этой надежде юноша отпускается в академию, где, может быть, он попадет в климат, благоприятный его развитию».
С этой сомнительной рекомендацией в кармане Линней отправился в Лунд, ближайший университетский город Швеции. Здесь у него был родственник, священник и профессор Гумерус, на протекцию которого он возлагал большие надежды. Однако, въезжая в Лунд, Линней услышал колокольный звон, и на вопрос «Чьи это похороны?» – получил ответ: «Хоронят священника Гумеруса».
С тех пор в течение всей своей жизни Линней не мог равнодушно слышать колокольного звона.
Случайно все-таки у него оказался здесь один знакомый профессор, который записал его в число своих слушателей, причем Линнею удалось не предъявлять своего малоутешительного свидетельства.
Линнею было 20 лет, когда он поступил в университет; педагогические неудовольствия теперь для него кончились; «неуспевающий» ученик в гимназии стал заниматься в университете с блестящим успехом. Но зато теперь наступила пора материальных лишений и тяжелой борьбы за существование. У отца его не было средств для содержания сына в университете, и Линнею приходилось в студенческие годы терпеть иногда горькую нужду.
В Лунде в нем принял участие профессор медицины Килиан Стобеус; он обратил внимание на него как на прилежного студента, увидел его нужду и, по примеру доктора Ротмана, предложил Линнею поселиться в его доме. У Стобеуса оказалась хорошая библиотека, коллекции минералов, птиц, раковин, сушеных растений, и Линней с жадностью погрузился в науку. Мать Стобеуса пожаловалась однажды сыну, что в комнате Линнея всю ночь горит огонь: «Верно, он забывает тушить свечу, засыпая: как бы не наделал пожара». Профессор неожиданно пришел ночью в комнату студента и застал его не спящим, а погруженным в чтение: он изучал книги, которые дал ему один товарищ-немец, имевший разрешение брать книги из библиотеки Стобеуса. На другой день Стобеус дал Линнею позволение неограниченно пользоваться его библиотекой, не прибегая ни к чьему посредству.
Теперь карьера Линнея могла бы быть обеспеченной, тем более что Стобеус привлек его к участию в своей медицинской практике и обещал впоследствии передать ее всецело ему. Но в следующем же году Линней покинул Лунд и перешел в другой университет, в Упсалу; его манила туда репутация двух профессоров, Рогберга и Рудбека, преподававших медицину и ботанику, и ботанический сад, принадлежавший университету; кроме того, он надеялся на возможность получить в Упсале королевскую стипендию. Старый друг, доктор Ротман, поддержал его в этом намерении. Посетив на каникулах родительский дом и получив от отца единовременно небольшую сумму денег, Линней перебрался в Упсалу. Отцовские деньги вышли, стипендии он не получил и вскоре впал в крайнюю нужду; у него не было ни обеда, ни сапог, ни платья; он должен был пользоваться помощью товарищей и, получивши в подарок старые сапоги, сам чинил их себе, заделывая дырявые подметки картоном и древесной корой. Теперь уж он жалел, что не остался в Лунде у Стобеуса; отец советовал ему бросить ученье, вернуться домой и, возвращаясь к прежнему плану, поступить в духовное сословие. Находясь в безвыходном положении, Линней решил наконец послушаться отца, но счастливая звезда выручила его и на этот раз. Решение расстаться с университетом было уже окончательно принято, и накануне отъезда он пошел в последний раз в университетский сад проститься со своими любимыми цветами и гордыми мечтами молодости. Он наклонился срезать на память в своей гербарий редкий, только что распустившийся цветок, когда с ним заговорил Олаус Цельзий, соборный священник, ученый богослов и любитель ботаники. Разговорившись с молодым студентом, Цельзий был поражен его огромными ботаническими познаниями и подробным знакомством с ботаническим садом университета; он увидел бедственное положение юноши и узнал о принятом им против воли решении. Судьба опять пришла на помощь Линнею в самую критическую минуту: Цельзий радушно предложил студенту поселиться у него в доме, пока не устроятся его дела. Можно себе представить, какими глазами посмотрел Линней на Цельзия и на свой любимый ботанический сад, который был так неожиданно вновь возвращен ему.
Теперь самый критический период жизни Линнея миновал; хотя ему и приходилось еще переносить и неудачи, и лишения, но ни разу уже не пришлось сворачивать с пути, по которому он стремился.
Мало-помалу его дела пошли на лад. Новый покровитель Линнея, Цельзий, работал над ученым, духовно-ботаническим сочинением «Hierobotanicum»; это должен был быть трактат обо всех растениях, названия которых встречаются в Священном Писании. Линней стал помогать ученому автору в собирании литературных справок по этому сочинению. Вскоре у него нашлись частные уроки, и он смог наконец на свои собственные деньги купить себе башмаки и нужное платье.
В это время Линней впервые выступил с самостоятельным научным рассуждением: по поводу одной диссертации, защищавшейся в Упсальском университете, он написал небольшую статейку о поле растений. В ней уже находились зародыши тех идей, которые впоследствии привели его к новой системе растительного царства. Цельзий прочитал его рукопись и передал ее Рудбеку, профессору ботаники и медицины; Рудбек обратил внимание на большие сведения и самостоятельные взгляды, которые обнаружил молодой студент в своей статье, и стал принимать в нем такое же участие, как Цельзий. Он пригласил Линнея давать уроки своим сыновьям, разрешая пользоваться для занятий своей библиотекой.
В 1730 году Рудбек по старости лет решил передать кому-нибудь часть своих лекций, и выбор его остановился на Линнее. Факультет произвел ему испытание и одобрил его, хотя профессор Рогберг и считал рискованным «делать доцентом студента, не пробывшего еще трех лет в университете». Но опасения его были напрасны: Линней стал исполнять свои новые обязанности с полным успехом. Кроме лекций, он предпринимал со своими слушателями ботанические экскурсии: на эти практические занятия у него явилось много желающих, и он стал получать порядочное вознаграждение.
Из его товарищей по Упсальскому университету был один также оставившей по себе добрую память в науке. Когда в 1727 году Линней поселился в Упсале и просил указать ему, кто из студентов обладает наибольшими познаниями по естественной истории, его товарищи единогласно назвали ему Петра Артеди. В судьбе и свойствах обоих молодых людей было много общего. Артеди был на два года старше Линнея и также беден: в 1724 году он явился в Упсалу изучать богословие, но, как и Линней, променял подготовку к «хлебной» карьере на неблагодарное изучение естествознания. Они познакомились, и вскоре между Артеди и Линнеем завязалась тесная дружба; специальностью Артеди была ихтиология, изучение рыб, и по отношению к этой отрасли знания он носился с такими же реформаторскими идеями, как Линней в вопросе о классификации растений.
