Военком нам заявил, что он все понимает, но ничего практически сделать не может. У него транспорта нет, а автостанция ему не подчинена. Тогда мы ему предложили сделать отметку на мобпредписаниях о том, что отсутствие транспорта не дает нам возможности выехать из Алушты. И в этом тоже получили отказ.
Доложив ребятам о результатах переговоров с военкомом и выслушав соответствующие отклики, не подлежащие печати (а вернее, о безрезультатности таких переговоров), мы расположились во дворе военкомата, в душе надеясь на какой-то счастливый случай. Но эти надежды в течение ближайшего часа, конечно, не оправдались. А время близится к вечеру, и уже есть хочется, и переночевать негде.
И тогда мы решились на отчаянный шаг. Всей компанией, а нас было человек 8–10, двинулись на автовокзал и договорились «захватить» автобус. Нужно сказать, что в то время автобусы были на 16–20 человек. И вот из Ялты появилась очередная машина. В Алуште полагался 40-минутный отдых, так как выдержать Ялтинскую дорогу, с ее 340 поворотами, не так-то легко. Даже моряков и летчиков укачивало. Так вот, автобус остановился, пассажиры начали выходить, и кто-то из нас скомандовал: «Выходите с вещами». Ничего не подозревая, люди забирали свои вещи и выходили. Шофер пошел отметиться, а когда он пришел, мы заняли почти весь автобус и сказали водителю: «Погоняй быстрее — за места платим тебе». И уехали.
Подымаясь на перевал, мы уже встречали воинские части, идущие на Южный берег, артиллерию, какие-то обозы. Очевидно, командование боялось десанта, хотя ЮБК явно для крупного десанта не годился. Но части шли. Кто мог подумать тогда, что через каких-то 4 месяца нам придется под минометным обстрелом немцев в спешном порядке покидать Алушту и уходить по Ялтинской дороге.
Если бы какой-нибудь ясновидящий сказал нам об этом, его бы считали провокатором. Ведь мы — страна — собирались воевать на чужой территории, не отдавая ни пяди своей земли. Пяди не отдали — отдали полстраны, и в том числе Крым.
В Симферополе относительно спокойно, только полное затемнение свидетельствовало о чрезвычайных обстоятельствах. Народ бегал по магазинам закупать продукты. Дома было «не очень весело». Имея мобпредписание о явке на второй день войны в Севастополь, я все же решил пойти в военкомат узнать хотя бы номер части, куда нужно являться. К моему великому удивлению, в военкомате отобрали мобпредписание и заявили: идите домой, понадобитесь — вызовем.
Через несколько дней стало ясно, что нужно вывозить семью из города. Начались ежедневные ночные бомбежки. По тревоге укрывались в щели, вырытые в Ботаническом саду (ныне Детский парк по ул. Кирова). Чувствовалось, что эти щели — убежище ненадежное, хотя бы по той причине, что в этом же саду разместились противозенитные батареи, которые вели огонь по самолетам противника, ну а те не оставались в долгу. Во всяком случае, бомбы падали вокруг парка. На 5-й или 6-й день одна из бомб разорвалась в соседнем с нами дворе и сжала щель, в которой погибло 7 или 8 человек. Другая разворотила постройки в частном доме напротив нас (мы жили тогда на ул. Чкалова, 22, теперь это проспект им. Кирова). Гороно организовало выезд детей в сельскую местность, и жена, поступив воспитательницей в детсад, вместе с сыном выехали в район ст. Грамматиково. Я остался один, дожидаясь вызова в военкомат. Конечно, приступил к работе.
Наша швейная фабрика им. Крупской полностью перешла на пошив военного белья и обмундирования. Так продолжалось до 4 июля 1941 г.
Ночью 4 июля прибежал связной из военкомата и вручил срочный вызов. Нужно было немедленно явиться в военкомат. Полное затемнение не являлось помехой, а вот военное положение (комендантский час) с 8 ч. вечера до 7 утра ставил под угрозу ареста каждого появляющегося в это время на улице без пропуска. Но что было делать? Решил так — пойду; задержат — пусть препроводят в военкомат, и цель будет достигнута. Пришел в военкомат, пройдя через весь город, не встретив на улице ни одного человека. Ни патрулей, ни милиции — никого нет.
В военкомате вручили повестку явиться в облвоенкомат к 8 часам утра. Чемоданчик уже был готов, а расчет на фабрике, думаю, как-нибудь получу. На следующее утро явился в облвоенкомат, встретил там еще 5 человек старых знакомых по 9-му полку (где мы были прикреплены для прохождения командирской учебы). Часов в 9 вышло какое-то начальство, проверило по списку явившихся, и нас отпустили до 2 часов для улаживания личных дел. На фабрике я получил полный расчет, трудовую книжку и кучу благих пожеланий. Запер квартиру, оставив записку, где я сейчас нахожусь, и явился в облвоенкомат. Здесь нас переобмундировали и зачитали приказ об организации отдельной роты облвоенкомата и назначении ее командного состава. Я был назначен командиром взвода. Отвели нам помещение бывшего клуба дома учителя и приказали дожидаться прибытия рядового и сержантского состава. На следующий день мы уже полностью укомплектовались людским составом, только не было оружия. С грехом пополам добыли 50 винтовок, получили патроны и начали нести службу по охране зданий и служб облвоенкомата. Так началась армейская служба.
Неприспособленность помещения, плохая организация питания (приходилось водить людей три раза в день в столовую, расположенную на Севастопольской улице) — все это полбеды. Хуже было в части обеспечения оружием. В самом деле, рота из 120 человек имела лишь 50 винтовок. Командный состав не имел совсем личного оружия.
В наряд уходил один взвод (30 человек). При смене на следующий день приходилось минимум 10 винтовок отбирать у сменяющихся и передавать заступающим в караул. Это ли не нарушение устава?
А как вести занятия с личным составом? Эти и ряд других вопросов заставили обратиться к облвоенкому с просьбой о помощи в обеспечении оружием. В результате нам выдали на руки предписание всем горрайвоенкоматам сдать роте все лишнее оружие, находящееся на складах военкоматов. Проведение этой операции поручили мне. Выделили автомашину ГАЗ-АА (полуторка), приказали взять 5 человек солдат и направиться в военкоматы, в первую очередь в Джанкой.
Военком, прочитав предписание, заявил, что оружия нет, вернее, есть, но только учебное, с просверленными дырками. Я потребовал допустить на склад и пригрозил позвонить в облвоенкомат о невыполнении распоряжения. На склад допустили. Оказалось в наличии около 15 винтовок боевых, ручной пулемет и два револьвера. Составили акт и, забрав оружие, уехали обратно в Симферополь. Приехав, вручил один наган командиру роты, а один оставил себе.
Этот первый опыт показал, как надо действовать, но чтобы вооружить полностью роты, пришлось мотаться по Крыму в течение почти двух недель. Не меньшей проблемой было ружейное масло и щелочь для чистки, ветошь и многое другое. Был безмерно счастлив, когда, возвращаясь из Евпатории и выйдя на расположение какой-то дивизии, уговорил начальника боепитания одного из полков «подарить» пару банок масла для смазки и штук 30 ружейных принадлежностей.
