Перестройка вылилась в снос старых средневековых, д’Артаньяновских еще времен, кварталов, прокладку на их месте широких проспектов и бульваров и возведение вдоль новых улиц высоких современных доходных домов. Образ свободы на баррикадах, таким образом, остался только на картинах художников-романтиков. Последние парижские бунтовщики, коммунары, убедились в этом на собственном опыте. Широкий бульвар баррикадой не перегородишь. А и перегородишь — солдаты с другого конца улицы сметут ее одним артиллерийским залпом. А затем довершат дело кавалеристы.
Зато новый Париж получил широкие площади (например, площадь Звезды вокруг Триумфальной арки), обустроенные зеленые парки (Булонский и Венсенский лес), прекрасный водопровод и не менее прекрасную (pardon!) канализацию, куда со времен еще барона Османа и до сих пор водят экскурсантов.
Впрочем, бедняки, горючий материал всех парижских революций, этими прелестями цивилизации насладиться не могли. Их вытеснили на окраины, а то и вообще в провинцию. Снять квартиру в новых домах было по карману только людям состоятельным. Построив на месте старого Парижа новый, его и новыми обитателями населили.
Такими новыми парижанами стало и семейство Ситроенов. Они проживали в окрестностях знаменитой парижской Оперы, на улице Лаффитт (Rue Laffite) в доме номер 44. Здесь 5 февраля 1878 года в половине первого ночи у Леви Ситроена родился пятый, самый младший, сын, которого назвали Андре.
Далеко давным, годов за двести…
В.Маяковский
Ситроен — фамилия совсем не французская. Об этом говорит и ее написание: Citroën. Не будь двух точечек над e (этот значок называется трема), французы читали бы ее «ситрён» А вот голландцы прочли бы правильно. Знакомое ведь слово, «ситрун» по-голландски «лимон, цитрон».
Еще более чем голландское написание фамилии, происхождение семьи выдавало имя папаши Ситроена. Леви — имя чисто еврейское, и ни в каких святцах оно не значится.
К моменту рождения Андре Ситроена «лимонной» его фамилии исполнилось уже лет шестьдесят — ее носили два с половиной поколения.
Семейная традиция хранила память о пра-прадеде, которого звали Яакоб. Фамилии у Яакоба не было, поскольку в 1750 году, когда он родился, простолюдинам в Европе фамилию иметь нужды не было. Яакоб и Яакоб.
Родился Яакоб в еврейском квартале Амстердама. Амстердам был тогда самым еврейским городом Западной Европы. И неспроста.
В 1581 году в городе Утрехте представители нескольких нидерландских провинций, объединившись, объявили о независимости от испанской короны. В ходе последующей почти шестидесятилетней войны они свою свободу отстояли и образовали Нидерландское королевство. В декларации независимости нового государства среди прочего было объявлено о соблюдении религиозной терпимости на всей его территории. После этого еврейское население здесь, а в особенности в портовых городах Амстердаме и Роттердаме стало резко увеличиваться. В Голландию переезжали евреи Франции и Южной Германии, спасаясь от религиозных преследований в этих странах. В земли в нижнем течении Рейна, освобожденные от инквизиции, перебралось и большое количество еврейских семей, живших когда-то в Испании и в Португалии и насильно крещенных сто лет назад. Все эти сто лет они в тайне исповедовали иудаизм и теперь вернулись к религии предков.
Массовый приток богатых купцов и умелых ремесленников в захолустный до недавних пор край способствовал расцвету Голландии. Этот расцвет пришелся на семнадцатый век. Амстердам становится одним из богатейших городов мира. Голландские корабли ходят по всем водам земного шара: по Балтике по Северному морю, по Индийскому, Атлантическому и Тихому океанам. Благодаря своим еврейским гражданам Голландия установила тесные связи с Марокко. Голландские колонии появляются в Индии, на Цейлоне, в Индонезии, в Северной и в Южной Америке. В 1618 году португальский капитан Франсиско Риберо (Francisco Ribiero), имевший, по слухам, родственников в еврейском квартале Амстердама, завоевал для Голландии побережье нынешней Бразилии. Голландские Вест-Индская и Ост-Индская компании были созданы во многом благодаря еврейским капиталам, и евреи входили в совет управляющих этих компаний.
Голландия оказалась первой страной в Европе, где к евреям относились не только терпимо, но и с интересом. Отчасти это было связано с господствовавшей здесь религией, протестантизмом. Протестанты, говоря нынешним языком, это христианские фундаменталисты. Они отказывались от традиций и обрядов, которые по их мнению были навязаны вере первых апостолов католической церковью и жаждали припасть к корням «чистого», «исконного», а, следовательно, истинного, христианства. Эти корни следовало искать в иудейской вере, которую исповедовал сам Христос.
Но вернемся к предкам Андре Ситроена. Прадеда его, сына Яакоба из Амстердама, звали Рулоф (Roelof), Рудольф. Был он торговцем фруктами. Толкал по улицам Амстердама тележку, доверху груженную лимонами, апельсинами и прочими цитрусовыми, которые привозили корабли из заморских колоний. Именно ему довелось первому в роду Ситроенов получить фамилию. Причиной тому послужило завоевание Нидерландов Наполеоном Бонапартом в 1810 году. Присоединив страну к своей империи, Наполеон среди прочего ввел в завоеванной стране и французский гражданский кодекс. По новому закону все граждане Голландии должны были обзавестись фамилиями. Законопослушные голландцы приказ выполнили. Тем более, что выполнить его было не сложно. Официальных фамилий простые голландцы не имели, зато у каждого кроме имени было прозвище. Надо же данного конкретного Ханса отличать от множества других Хансов. Прозвищами становились особые приметы, имя отца, городок, из которого произошел, профессия, наконец. Приказ Наполеона узаконил прозвища в качестве фамилии, только и всего.
У Рулофа тоже было прозвище. Покупатели называли его «Limoenman», то есть, «лимонщик», «продавец лимонов». Так все потомки прадедушки Рулофа стали Лимунманами. Некоторые, правда, сменили эту фамилию на схожую по значению, Ситрун (Citroen).
Дед Андре Ситроена, Баренд или Бернард (1808–1895), поднялся по общественной лестнице выше простого разносчика лимонов. Он освоил бизнес более прибыльный и более уважаемый. Баренд начал изготавливать и продавать бижутерию и ювелирные изделия. К тому времени Амстердам стал одним из главных в мире центров огранки и продажи алмазов, которые стекались сюда со всего мира.
Бог наградил Баренда долгой жизнью и двенадцатью детьми, которые частично под фамилией Лимонман, а частично как Ситроены расселились по всей Европе.
