Во время экскурсий во внутрь прибрежной зоны часто слышишь исходящее из каменных куч и расщелин скал веселое чириканье. Звуки эти издает наш старый знакомый, известный каждому северянину, – пуночка (Emberiza nivalis L.). Эта милая птичка не перелетает зимой южнее границ снегов Скандинавского полуострова, а летом улетает на север к снежной границе Лапландии, в тундры северной Сибири или к берегам Шпицбергена и Новой Земли. Там она заботливо свивает себе гнездо из травы, перьев и пуха среди груд камней, на равнине, покрытой травой. Воздух звенит щебетом маленькой веселой птички, и щебетанье это производит здесь тем большее впечатление, что это единственное настоящее птичье пенье на дальнем Севере.[111]
На Шпицбергене, внутри островов, иной раз встречаешь на скатах гор вид куриных (Lagopus hyperboreus Sund.) – шпицбергенскую куропатку.[112] Близкий к нему вид встречается на Таймырском полуострове и вдоль всего северного побережья Азии. Поэтому вряд ли можно сомневаться в существовании этой птицы на Новой Земле, хотя нам до сих пор и не удалось ее там видеть. На Шпицбергене до 1872 года встречали эту птицу только в единичных экземплярах, но в упомянутом году мы, к нашей большой радости, нашли вблизи нашей зимней стоянки, немного южнее 80° сев. шир., скалу с огромным населением куропаток. Эта скала была, по-видимому, убежищем тысяч птиц, во всяком случае, нам в этом месте удалось убить в течение зимы несколько сот штук. Куропатки, вероятно, гнездятся летом под камнями и там же проводят зиму, некоторое время находясь, несомненно, в спячке и спрятавшись среди обломков скал.
Сова-белянка
По образу жизни шпицбергенская куропатка, по-видимому, сильно отличается от скандинавской куропатки, и вкус мяса их также не схож. Шпицбергенская куропатка чрезвычайно жирна и по вкусу представляет нечто среднее между тетеревом и жирным гусем.[113] Из этого видно, что мясо ее очень вкусно.
Когда я осенью 1872 года возвращался из довольно продолжительной поездки по берегу залива Вийдебэй,[114] я встретил одного из наших охотников, в руках у которого была белая с черными пятнами птица, которую он показал мне как «очень крупную куропатку». Но этим он делал большую орнитологическую ошибку, так как это была не куропатка, но другой вид птицы, имеющей зимой оперенье такой же расцветки, именно сова-белянка (Strix nyctea L.). Она гнездится и зимует обычно вблизи скалы куропаток, которую, несомненно, принимает за свой птичник. На самом деле оперенье этого хищника так сильно похоже на оперенье ее добычи, что куропатка и не подозревает об опасном соседстве. На Шпицбергене сова-белянка встречается все же очень редко, но на Новой Земле и на северном побережье Азии, где и пеструшка (лемминг), не живущая на Шпицбергене, попадается большими стаями, – она водится в значительном количестве.
Сова-белянка обычно сидит неподвижно на открытом склоне горы и видна уже издали, резко выделяясь своим белым опереньем на серо-зеленом фоне почвы. Даже при самом ярком солнечном свете птица эта, в противоположность другим совам, отлично видит. Она в высшей степени пуглива, и поэтому ее очень трудно убить выстрелом. Белая куропатка и сова-белянка – единственные птицы, о которых с уверенностью можно сказать, что они зимуют на Шпицбергене, и обе они, согласно Геденштрому, водятся и на Новосибирских островах («Отрывки из воспоминаний о Сибири», стр. 112).
В населенных местностях Европы крупные млекопитающие животные так редки, что большинство людей во всю свою жизнь никогда не видели дикое млекопитающее размером хотя бы с собаку. Но не так обстоит дело на далеком севере. Количество крупных млекопитающих тут уже, конечно, не так велико, как в XVII веке, когда охота на них давала прекрасное обеспечение 20–30 тысячам людей. Но охота еще и до сих пор кормит на Новой Земле и на Шпицбергене несколько сот зверобоев. Редкий летний день проходит, чтобы на берегах этих островов не увидели тюленя или моржа, оленя или белого медведя. Для полноты картины природы, окружающей полярного путешественника, и для понимания его образа жизни необходимо дать описание диких млекопитающих полярных стран.
Я начну здесь с оленя. Это травоядное животное водится на севере Старого Света почти всюду, где есть земля. Пайер, действительно, не наблюдал оленей на Земле Франца-Иосифа, но мы видели следы этих животных на глинистой почве мыса Челюскина; остатки оленей были найдены вблизи зимовки Баренца, на самом крайнем севере Новой Земли;[115] несколько чрезвычайно жирных оленей были убиты норвежскими зверопромышленниками на Земле Короля Карла к востоку от Шпицбергена, и несколько лет тому назад олени несомненно водились в большом количестве на северном побережье Северо-восточной Земли и на расположенных еще севернее островах Кастрена, Парри, Мартенса и Фиппса. Несмотря на то, что острова эти лежат между 80 и 81° сев. шир., оленю там, очевидно, живется очень привольно. Даже зимой он находит обильный корм на склонах гор, с которых бури сметают снег, на что указывает упитанность многих из убитых нами там животных. Кроме того, мы видели в мае 1873 года на острове Кастрена множество оленьих следов и тропок. По-видимому, и температура от – 40 до – 50° не так уже неприятна для этих родственников южных ланей. Даже норвежский олень прекрасно переносит климат Шпицбергена. Некоторые из выхолощенных упряжных оленей, которых я в 1872 году привез с собой на Шпицберген, вскоре после высадки сбежали и были летом 1875 года убиты зверопромышленниками. Они паслись вместе с дикими оленями и стали такими же тучными, как и те. Удивительно, что олени, несмотря на истребительную охоту на них на Шпицбергене,[116] все же попадаются там в гораздо большем количестве, чем на севере Новой Земли или на Таймырском полуострове, где они почти не преследуются охотниками. Даже в низменных частях на юге Новой Земли олени, несмотря на обилие летних пастбищ, так редки, что, высаживаясь там, едва ли можно рассчитывать на оленью охоту.[117] Только уже дальше на север, по обе стороны Маточкина Шара, олень попадается в несколько большем количестве.
Следует упомянуть, что триста лет тому назад, когда северную часть Новой Земли впервые посетили европейцы, олень, по-видимому, не встречался в большем количестве, чем в настоящее время.[118] В описании третьего путешествия Баренца (De Veer, Diarium nauticum) 21 июня 1596 года говорится: «Заметим здесь, что хотя земля эта, которую мы принимаем за Гренландию (нынешний Шпицберген), лежит под 80° сев. шир. и выше, на ней, тем не менее, растут в изобилии листья и трава, и там встречаются такие животные, которые едят траву, как, например, олени, тогда как, наоборот, на Новой Земле под 76° сев. шир. нет ни листьев, ни травы и никаких травоядных животных». Позднее все же были найдены следы оленей и у зимовья Баренца. Так, например, был убит медведь, пожравший оленя.
На Шпицбергене численность оленей значительно уменьшилась, сначала вследствие охоты на них голландцев и англичан, позднее – русских и норвежцев. В северо-западной части острова, где у голландцев были их салотопни, олени совершенно исчезли.[119] Они все же и в настоящее время еще встречаются в большом количестве в Айсфиорде и, конечно, быстро расплодились бы еще более, если бы их стали оберегать.
Несмотря на опустошительную охоту, год за годом происходящую на Шпицбергене, олень там еще не истреблен. Это дало повод к предположению о миграции оленей с Новой Земли. Но с тех пор, как я ближе познакомился с условиями пребывания оленей на Новой Земле, объяснение это кажется мне неправильным. Если судить по некоторым обстоятельствам, действительно дающим указания, что переселение на Шпицберген имеет место, то оно должно происходить из какой-нибудь еще неизвестной полярной земли, расположенной на северо-северо-востоке. По мнению некоторых промышленников, существует несомненное указание на то, что эта неизвестная страна населена, так как на Шпицбергене несколько раз ловили меченых оленей. Первое известие об этом находится у Витсена,[120] где говорится, что олени были мечены на рогах и ушах, и я сам слышал, как зверопромышленники, хорошо изучившие в Норвегии оленеводство, утверждали, что уши некоторых шпицбергенских оленей, убитых ими, были подрезаны. Возможно, что рассказ этот основывается всего только на том, что уши были повреждены морозом. Что переселение оленей с Новой Земли на Шпицберген не имеет места, подтверждается, впрочем, еще и тем, что олени Шпицбергена принадлежат к породе, отличающейся от породы оленей Новой Земли меньшим размером, более короткой головой и ногами, более коренастым и жирным туловищем.
Лучше всего известна жизнь диких оленей на Шпицбергене. Летом они пасутся на покрытых травой низменностях в свободных от льда долинах острова, позднее же осенью переселяются, по свидетельству зверопромышленников, к морю и питаются там водорослями, выброшенными на берег волнами, а зимой возвращаются на покрытые мхом склоны возвышенностей внутри страны, где им хорошо живется, несмотря на жестокие морозы. Когда олени возвращаются весной на берег, они еще довольно тучны, но несколько недель спустя, когда снег покрывается коркой наста и оледенелые горы становятся труднодоступными, олени так худеют, что их едва можно есть. Но летом они снова быстро нагуливают жир, и тучность их осенью так велика, что они, без сомнения, получили бы приз на выставке племенного рогатого скота. В музее в Тромзе сохраняется спинной хребет оленя, убитого на Земле Короля Карла. У этого оленя на окороках был жировой слой в 7–8 сантиметров.
