духе Ивана Грозного, удалившегося в Александрову слободу, Ганди делал вид, что умывает руки.
Правые пошли на обострение ситуации: по инициативе Пателя 12 членов Рабочего комитета подали в феврале в отставку. В комитете остались лишь Неру и Сарат Бос. Неру при этом сделал двусмысленное заявление, которое привело многих к мысли, что он заодно с Пателем. Вопрос встал ребром: кто сформирует новый Рабочий комитет — законно избранный председатель или Махатма, слово которого всегда было для партии законом?
В марте 1939 г. подошла сессия ИНК в Трипури (в Центральных провинциях, ныне штат Мадхья — Прадеш). Тут Боса постигла первая досадная неудача: он не смог присутствовать на заседании лично. Заболев накануне сессии лихорадкой, Бос вопреки совету врачей всё же проделал долгий путь из Калькутты в Трипури на поезде — но, приехав, так ослабел, что вообще слёг [146]. Правые пустили слух, будто болезнь притворная. Речь председателя за брата зачитал Сарат. Напомнив о сложившейся в партии непростой ситуации, Субхас начал речь с международных дел и лишь затем перешёл к индийским. Он подчеркнул значение Мюнхенского сговора сентября 1938 г. и отметил, что в континентальной Европе гегемония без единого выстрела перешла от Франции к Германии. «Так называемые демократические страны Франция и Великобритания присоединились к Италии и Германии в заговоре с целью выдавить сейчас Советскую Россию из европейской политики… Что Франция и Великобритания выиграли, пытаясь унизить Россию?» [147] — недоумевал Бос. Отметил и то, что в условиях международной напряжённости Британия стала чувствовать себя менее уверенно, что проявилось в её попытках замириться с арабской частью населения Палестины.
Бос понимал, что время работает на индийских националистов, и предсказал, что примерно через полгода в Европе вспыхнет новая война. Желая воспользоваться трудностями империи и подтолкнуть ход истории, предложил предъявить британцам ультиматум: если в течение шести месяцев те не предоставят Индии свободу, поднять новую волну гражданского неповиновения [148]. Однако правым в Конгрессе Бос виделся ещё более насущной угрозой, чем даже британцы. Один год его терпели, Бос в кресле [149] председателя партии второй год подряд — это было уж слишком. Между тем Ганди уехал за тысячу километров от Трипури, в свой родной Гуджарат, и объявил там трёхдневную голодовку из — за конфликта с тхакурам (правителем) мелкого княжества Раджкот. В результате внимание общественности оказалось оттянуто туда.
На сессии ИНК его правое крыло устами премьер — министра Соединённых провинций (ныне штат Уттар — Прадеш) Говинда Баллабха Панта (1887–1961) предложило резолюцию: председатель Конгресса должен пользоваться доверием Ганди и назначать членов Рабочего комитета в соответствии с его пожеланиями. Решающей в этой ситуации оказалась позиция Конгресс — социалистической партии во главе с Нараяном: она воздержалась от голосования — и 218 голосами против 133 резолюция Панта прошла [150]. Конгресс — социалисты не желали раскола материнской организации и к тому же расходились с Босом по вопросу о том, надо ли при выдвижении британцам требований ставить конкретные сроки. Стало ясно, что созданная Босом коалиция левых разваливается. Хотя за его переизбрание левые в январе проголосовали, далеко не все были готовы поддержать его теперь, коль скоро вопрос максимально упростился до такого: Бос или Ганди? Главным фактором, сработавшим против Боса, была популярность Ганди — квазирелигиозная по характеру [151]. Атмосфера на сессии в Трипури была самой напряжённой за всю историю Конгресса.
Возникшую в партии ситуацию Бос понимал не до конца. Своё избрание воспринимал как поражение лишь правого крыла Конгресса, а самого Ганди ошибочно считал стоящим над схваткой. Бос уверял его, что не мстителен и не обидчив; всё, чего он хочет, это возродить массовую борьбу. Опираясь на левых, Бос боролся против правых, не сознавая, что его главный враг не лидер правых Патель, а лидер всего Конгресса Ганди. Боса называют великолепным организатором публичных акций, но скверным интриганом.
В Индии и за рубежом сложился образ Ганди как святого, который при достижении политических целей никогда не ошибался. Согласно легенде, люди для него были не менее важны, чем идеи. «На деле же Ганди был весьма хитрым политиком, который сознавал, что самый лёгкий способ поднять индийский народ — обратиться к религии и древней индийской культуре. Это была основа, на которой он построил национальное движение против британцев, превратив неэффективный индийский либерализм в сильный, почти непреодолимый индийский национализм. Теперь это должно было принести ему последнюю крупную политическую победу… Он хитроумно добился того, что его ненасильственное сопротивление британцам, которые, пусть и оккупанты чужой страны, всегда претендовали на высокую мораль, было его козырной картой, крыть которую им было нечем. Это объясняет то, почему британцы часто с такой готовностью осуждали гандизм как надувательство… Также это доказало, что председатели Конгресса могут приходить и уходить, а он всегда будет оставаться суперпредседателем» [152]. Конституция ИНК не предусматривала смещения председателя; голосования нельзя было отменить. Однако сторонники Ганди парализовали Рабочий комитет и по — прежнему контролировали Всеиндийский комитет Конгресса. Без их поддержки председатель просто не мог работать.
Ощущая давление правых, Бос не собирался сдаваться, вдохновляясь, по его собственному признанию, примером швейцарского национального героя XIII–XIV вв. Вильгельма Телля [153]. Вместе с тем настаивал, что точек соприкосновения у руководства двух крыльев партии больше, чем разногласий. Кроме того, как сказано выше, Бос ошибочно отделял Ганди от его ближайших соратников. Что касается главного предмета разногласий — состава Рабочего комитета ИНК, — то Бос предпочитал «составной» комитет из представителей разных течений национального движения. Для Ганди же был приемлем лишь «однородный» комитет из его собственных приверженцев. Как показывают письма Боса к Ганди в марте — апреле 1939 г., в вопросе формирования комитета он до последнего был готов к компромиссу. Однако Ганди опирался на принцип «Или по — моему, или никак».
Удивляясь призывам правых отправить председателя в отставку под предлогом его болезни, Бос уверял Махатму: «У меня нет ни малейшего желания цепляться за должность. Однако не вижу причины уходить в отставку по состоянию здоровья. Ни один председатель не уволился, будучи даже в тюрьме» [154]. 2 апреля Ганди в телеграмме из Дели призвал Боса сформировать Рабочий комитет самостоятельно, сформулировать программу и представить её на одобрение Всеиндийского комитета: если тот её не одобрит, Босу следует подать в отставку [155]. Бос в ответе от 6 апреля писал: «Чувствую, что Ваш совет дан от отчаяния. Он разрушает всякую надежду на единство… Совершенно ли Вы уверены, что совместная работа невозможна? С нашей стороны, мы так не думаем… В Великобритании три
