На старости лет она не изменила своим привычкам – вся именитая молодежь подрастала в ее доме. У нее установился очень тесный контакт с одним из правнуков – Гаем Калигулой. И если применительно к натуре Ливии можно употребить слово «любить», то эта сложная разновидность источаемой Ливией энергии предназначалась именно Калигуле. Быть может, не без ее помощи он в будущем превратился в одно из самых гнусных чудовищ, которое только может дать человеческий род. Что же касается Тиберия, Ливия в конце концов с ним рассорилась. В течение многих лет они почти не встречались, издали отравляя друг другу жизнь досадными выпадами. Но они были одной породы, и дальше отчуждения их взаимная неприязнь не заходила.
Ливия умерла в восемьдесят шесть лет, пережив даже многих внуков. Ее сын Тиберий не пожелал ни проститься с матерью накануне, ни даже посетить похороны. К тому времени ему был настолько ненавистен ее образ, что он презрел даже общественные каноны, вызвав тихое порицание сената и насмешки черни. Пожалуй, Ливия была удовлетворена жизнью: ей удались практически все ее начинания, какими бы омерзительными они ни были. Все они определялись одной-единственной целью – властью во имя безопасности. Эта твердая, как кремень, и в высшей степени странная женщина сумела достичь поистине небывалого для своего времени влияния. Ее рука или мысль присутствовали в подавляющем большинстве решений императора Августа, так что можно оправданно говорить о ее вмешательстве в историю. Но сама она ничего не совершила в течение своей долгой жизни, в ней лишь горело, как и в подавляющем большинстве женщин, страстное желание находиться рядом с сильным и надежным мужчиной. Цель была не просто достигнута: она сама выбрала лучшего из мужчин, сделав затем его необычайно сильным, полностью перекроив его характер. Ее женское начало было полностью удовлетворено. И она ушла…
Женщина, которая вершила дела Римской державы, отнюдь не побуждаемая разнузданным своеволием, как Мессалина; она держала узду крепко натянутой, как если бы та находилась в мужской руке. На людях она выказывала суровость и еще чаще – высокомерие; в домашней жизни не допускала ни малейших отступлений от строгого семейного уклада, если это не способствовало укреплению власти. Непомерную жадность к золоту она объясняла желанием скопить средства для нужд государства.
Публий Корнелий Тацит
6 декабря 15 года – апрель 59 года сестра римского императора Калигулы (37–41 гг. н. э.), жена римского императора Клавдия (41–54 гг. н. э.), мать римского императора Нерона (54–68 гг. н. э.)
Агриппина Младшая, пожалуй, как никто другой в истории цивилизации, продемонстрировала, сколь могучим и опасным оружием женщины является ее сексуальность. Эта женщина пошла до самого конца в своем обескураживающем общество любого времени эксперименте, посвященном достижению максимального влияния на окружающий мир благодаря эксплуатации сексуальной сферы.
Мотивация и логика Агриппины были достаточно предсказуемы и просты: вожделенная страсть к власти была обусловлена желанием построить и сохранить стабильный мир вокруг себя. Скорее всего, окажись рядом с нею блистательный мужчина, подобный Августу, она бы позаботилась о сохранении очага и сохранении жизни своего избранника. Но среди претендентов на высшую власть таковых не было, и Агриппине приходилось довольствоваться худшими представителями мужского рода. В силу развития этого фактора трансформировалось и ее собственное восприятие действительности – она стала Волчицей Рима, главным обвинителем и первой жертвой его неуклонного низвержения в бездну забвения. Получая атрибуты высшей власти, эта величественная женщина тратила усилия на ее удержание и упрочение, что было тождественно стремлению к банальной выживаемости. В отличие от Ливии, которая часто применяла полученную власть для решения государственных задач различной степени важности, Агриппина упивалась ощущением достигнутой высоты. Конечно, это было всего лишь мнимое ощущение, лишь самоидентификация. Но для Агриппины, рожденной в героической семье наследников императора, во времена беззастенчивых убийств выживаемость была вполне достойным заменителем цели.
Воспитание и окружение в детские годы оказали наибольшее влияние на формирование характера Агриппины. Семью, в которой появилась на свет девочка, если не боготворили, то превозносили все без исключения сословия Вечного города. Эта семья была надеждой империи, а родители Агриппины выражали победоносный и величественный дух республики, который был мощным противовесом принципату Августа и Тиберия. Принадлежность к такой семье давила каждого ее представителя тяжелым бременем ответственности и требовала неимоверных усилий для выживания в условиях жесткой и бескомпромиссной борьбы за власть. Дед Агриппины по отцу – Друз Старший – был первым римским полководцем, который с боями прошел вдоль Рейна до самого Северного моря и считался покорителем Германии, так же как Гай Юлий Цезарь – Франции. Друз был ярым сторонником перехода от установившейся диктатуры цезарей к республиканской власти, что сделало его популярным политиком. Когда он неожиданно погиб в военном походе от гангрены (как полагают некоторые исследователи, не без участия его властолюбивой матери Ливии), такие же надежды стали возлагать на отца Агриппины – Гая Германика, который считался одним самых благородных граждан Рима того времени. Блистательный полководец был, кроме прочего, родным внуком Марка Антония, не менее известного в истории Рима и овеянного славой государственного деятеля. В свое время обольщенный чарами египетской царицы Клеопатры, Антоний сложил голову в гражданской войне против Октавиана. Мать же Агриппины была внучкой императора Октавиана Августа, а ее родной дед – Марк Агриппа – один из наиболее выдающихся полководцев в истории Римской империи, фактически положивший империю к ногам Августа. Семья Германика, таким образом, была более именитой, чем властвовавшие в то время император Тиберий и его мать Ливия, а родиться в такой семье было все равно что находиться на баррикадах.
Происхождение Агриппины является ключевым моментом в появлении у нее четкой мотивации, направленной на власть. Для потенциальных наследников не существовало дилеммы: они должны были либо всяческими ухищрениями добиться высшей власти, гарантировавшей безопасность, либо погибнуть. Мальчики были ориентированы на власть и вели жестокую борьбу на физическое уничтожение конкурентов; девочки по традиции использовались как инструмент достижения власти. Выходя замуж за потенциальных государственных деятелей, они служили разменной монетой в больших и малых политических играх. Но ценность женщин из таких семей неуклонно возрастала с каждой новой смертью наследника. Только женщина знатного рода могла родить наследника, а женщина из императорской семьи практически не имела шансов избежать втягивания в политическое противостояние влиятельных кланов и фамилий.
