Лион увидел сегодня первый отряд английских солдат; группа флегматичных кавалеристов проминала своих лошадей вдоль парка. Я смог поговорить во дворе ратуши с тремя сержантами из «Intelligence Corps»; они спокойны, веселы, энергичны, малоразговорчивы; они хладнокровно рассказывают нам о зверствах немцев в Монсе и сообщают некоторые потрясающие подробности.
Положение на фронте определенно стабилизируется.
Суббота, 19 сентября. Двое убитых и 11 пропавших без вести.
Что происходит в Италии? Мне сообщили о прекрасном письме Гульельмо Ферреро, исполненном пыла и любви к Франции. Итальянские газеты разделились. «Секоло» очень симпатизирует нашему оружию и резко выступает против министра Сан-Джулиано[23]! «Коррьере делла Сера» придерживается беспристрастного тона с оттенком симпатии к Тройственному союзу: она сообщает о взятии Мобежа, чего мы во Франции еще не признали. В телеграмме генерала Гинденбурга императору от 15 сентября объявляется, что Виленская русская армия наголову разбита и преследуется в Мазурских озерах. Гродненская армия серьезно пострадала под Луцком. Немцы будто бы вторглись в Россию, и Сувалковская губерния подчинена немецкой администрации.
Собор в Реймсе подвергся бомбардировке.
Воскресенье, 20 сентября. 6 похоронных извещений.
Понедельник, 21 сентября. 12 похоронных извещений и извещений о пропавших без вести.
Вторник, 22 сентября. 5 похоронных извещений и извещений о пленных. Приближается зима; необходимо, чтобы наши войска были в изобилии снабжены теплыми вещами. Мы создаем для них большой бельевой склад в ратуше, где собираем вещи, которые затем направляем на фронт.
И к нам сюда доходят печатные бюллетени, выпускаемые немецкой пропагандой, с печатью «Бюро съезда немецких торговых палат». В них нападают на Англию; в одном из них помещена тронная речь императора от 4 августа. «Настоящее положение, – заявил он, – не является результатом столкновения каких-либо интересов или дипломатических группировок, но является следствием недоброжелательства, питаемого в течение долгих лет к мощи и процветанию Германской империи. Нас принудили защищаться, и мы беремся за меч с чистой совестью и незапятнанными руками». Какой цинизм! На том же заседании 4 августа в рейхстаге имперский канцлер заявил: «Мы теперь имеем законное право обороняться, а необходимость не знает законов». Депутат от социалистов Гаазе поддержал правительство. Норвежский писатель Бьёрнстьерне Бьёрнсон поздравил «этот великий народ, счастливый своей непоколебимой верой в неоспоримость своих прав». В бюллетене от 27 августа говорится, что «наступательная сила франко-английских войск (sic!) совершенно сломлена». Этот же документ обличает «жестокость бельгийского населения».
Среда, 23 сентября. 6 похоронных извещений.
Я получил от мэра Реймса следующую телеграмму: «Весьма тронуты выражением соболезнования муниципального совета Лиона по поводу ужасного несчастья, постигшего в нашем лице цивилизацию, надеемся, что весь мир отнесется так же, как вы, к этому бедствию, которое не поколебало нашей веры в конечное торжество Родины. С дружеской и братской благодарностью».
Четверг, 24 сентября. Военный министр требует для армии теплых вещей и одеял.
Снова 6 похоронных извещений о лионцах.
Пятница, 25 сентября. 3 похоронных.
На фронте изменений мало, если не считать, что враг укрепился на высотах Мааса и продвинулся в направлении Сен-Мийеля.
Суббота, 26 сентября. Нам начинают сообщать имена погибших в сражении на Марне. Убит мой родственник Франсуа Монсеран, сержант 216-го линейного полка.
Мы оказались втянутыми в войну, которая, по всей вероятности, будет длительной. Нам надо вновь наладить обучение, попросив военные власти частично вернуть нам школьные здания, занятые по мобилизации или превращенные в госпитали. Я получаю с фронта трогательные письма. Сержант 54-го артиллерийского полка и люди его подразделения пишут мне из района Сенона, откуда, как они знают, родом моя семья. Лионские резервисты, раненные в сражении на Марне и лежащие в госпитале в Монтаржи, в своих письмах одобряют действия своих командиров; под письмом подпись: Эжен Крссе, художник-юморист. 28-го 15 похоронных извещений, 29-го – 8; четырнадцать – 30-го; шестнадцать – 1 октября; семь – 2-го; двенадцать – 3-го; пятнадцать – 4-го. Мне случается наткнуться в госпиталях на солдат, о которых мне официально сообщали, что они убиты; так получилось с артиллеристом Бужролем из Алье. Солдат Блондель с улицы Кольбера, числившийся как пропавший без вести, оказывается, лечится в Монпелье.
Отныне мне придется отказаться от переписывания день за днем слишком обширных списков убитых или пропавших без вести лионцев; имена их с благоговением сохраняются, чтобы позднее быть высеченными на памятнике, который город Лион не преминет им воздвигнуть. Мы отправляем на фронт наши первые посылки с теплыми вещами. 8 октября 14 извещений о погибших и пропавших без вести; 9 октября – 19; 10 октября – 18. Мой помощник Рего пишет мне, что в его батальоне осталось всего 5 офицеров из 25 и 3 унтер-офицера из 45; что касается рядовых, то их убито и ранено более 1250 человек. Мой бывший ученик Сетье Жозеф входил в состав взвода связистов из двенадцати человек, на который в Нантёй-ле-Одуэн неожиданно напала рота немцев; он упал, пораженный прямо в сердце. Мы узнаем о взятии Антверпена. 11 октября – 19 извещений об убитых и пропавших без вести. Только наши муниципальные госпитали предоставили в распоряжение санитарной службы 2400 коек. 12 октября – 20 извещений; 13-го – 15; 14-го – Id; 15-го – 29; 16-го – 30 извещений. Ко мне продолжают поступать мерзкие бюллетени, напечатанные «Бюро съезда немецких торговых палат». Бюллетень от 15-го утверждает, что нейтралитет нарушили Англия и Бельгия. «В насилии над Бельгией виновна она сама». В самом деле, ложь, дополненная жестокостью, является основным пороком немцев; на протяжении всей своей истории они оставались верны себе. В своей деятельности по осуществлению декрета от 27 сентября о наложении ареста и секвестра на немецкое, австрийское и венгерское имущество мы сталкиваемся с многочисленными случаями, когда торговые фирмы скрывают свою подлинную национальную принадлежность, выдавая себя за французские общества. За два дня наша «Служба труда» зарегистрировала более семидесяти деклараций немецких фирм в Лионе. Наша пропаганда еще недостаточно хорошо организована, чтобы успешно бороться с ложью врага. Я принял Сержа Перского, переводчика Ибсена и Горького; он намеревается посвятить себя этому делу.
