В 1997 году дебютная книга Александра Гольдштейна «Расставание с Нарциссом» сенсационно была удостоена сразу двух первостепенных литературных наград: «Антибукера» и «Малого Букера». Одним из выдающихся авторов, о котором повествует этот выдающийся сборник эссе, является Эдуард Лимонов. Замечу, сам писатель к премиям относится с опаской. Как и изобретатель премии «заябукер» Дмитрий Быков: «Зачем я Букеру?»
В девяностые Лимонов выстраивает сотрудничество с российским издательским миром. В начале десятилетия в России его печатают миллионами экземпляров. Но гонорары сгорают в топке реформаторов. В 1994–1997 годах вождя нацболов избегают, опасаются начальственных окриков. Кстати, еще раньше, пока он собирался покинуть Францию ради ПМЖ в России, обструкцию и кампанию наветов ему устроили в «свободолюбивой» Франции. Неполиткорректным политиком он предстал, понимаешь. Когда в 1998 году окрепший российский издательский капитал набрал силу и готов был планировать издания без оглядки на Кремль, писатель не сразу идет на контакт. Весной 1998 года «Лимбус Пресс» предлагает издать новую книгу.
– Десять тысяч долларов аванса, – ответил писатель. – Есть готовый сюжет и название.
– И как она будет называться? – поинтересовались на другом конце телефонной линии.
– «В поиске юной шлюхи».
Мочание в ответ. Проект не состоялся.
В 1998 году роман «316, Пункт “В”» привлек внимание Валерии Новодворской.
– Так что Эдуард Лимонов – такой же российский феномен, как Эдуард Багрицкий, великий поэт, неистовый большевик, наш Дантон, счастливо избегший гильотины 30-х годов и мирно умерший от астмы, среди стихов, воспевающих «трехгранную откровенность штыка», «мать-революцию», Феликса Дзержинского, «Аврору», комиссаров, пионеров, продотряды, Красную армию, Ленина, век («И если он скажет: «Солги!» – солги, и если он скажет: «Убей!» – убей») и прочие поэтические вещи. Описывает он, надо отдать ему должное, весь этот кошмар вкусно и предельно талантливо. Куда лучше, чем М. Горький – свою «Мать», Беломорканал и врагов, которых уничтожают, если они не сдаются. Представляю, сколько ценителей поэзии, начитавшись Эдуарда Багрицкого, записались в красногвардейцы или трудоустроились в ВЧК! Эдуард Лимонов, конечно, сильно уступает Эдуарду Багрицкому, но он, безусловно, имеет литературный дар. На его последний роман «316, пункт “В”» мне даже захотелось написать рецензию, – заявила в 1998 году его неусыпный оппонент «тетя Лера».
Суровы будни политика. Вождь лимоновцев готов к расколам. Расколы, противостояния были всегда. Жизнь движется конфликтами. Противоречиво складываются отношения с Дугиным, который окончательно покинул ряды нацболов в 1998 году.
– Я никогда не отрекусь от людей, строивших партию, никогда не буду отрицать и наследия Дугина. Без сомнения, он вложил свою изрядную долю в становление партии, – подвел много лет спустя Лимонов итог своему разрыву с Дугиным.
И у Егора Летова характер не подарок.
– Он был пылким и великолепным товарищем, – вспомнит после кончины Летова в 2008 году Лимонов.
В начале октября 1998 года проходит Первый Всероссийский съезд нацболов. Средний возраст делегатов едва перевалил за двадцать. Только что шарахнул август 1998 года. Россия и Украина вместо устранения причин занялись кадровыми рокировочками.
– На самом деле всю эту порочную практику надо кончать. Нужно сделать «стоп машина!». Механическими перестановками одинаково наглых и одинаково политически бездарных «лидеров» жизнь в России не наладить. Я знаю, как надо наладить. Я об этом говорю уже несколько лет. России следует сменить политический класс. Следует освободить миллионы рабочих мест в руководстве страны, изгнав с этих рабочих мест чиновников и предложив их тем, кто сегодня ничто, кто молод, энергичен, некоррумпирован и фанатично предан России, – мечтал писатель в конце девяностых.
С 1999 года нацболы переходят к так называемым акциям прямого действия. Два рассерженных лимоновца пришли на премьеру фильма, режиссер которого в благодарность за спонсорство одного из постсовестких президентов агитировал за него на выборах. Президента страны, где притесняют русскоязычных, переизбрали. Поэтому в марте 1999 года в московском Доме кино тухлыми яйцами два нацбола забросали Никиту Михалкова и угодили в Бутырку. Михалков рассердился, созвал пресс-конференцию.
– Он понимает, что с него сорвали маску барина от искусства, маску, прельщавшую пожилых домохозяек. Многим стало ясно, что он ушлый, хитрый хищник с клыками, – заступается за ребят Эдуард Лимонов.
С тех пор лимоновцы берут на вооружение продукты питания, довооружаются цветами и становятся на тропу «бархатного террора». В последующие годы такого «террора» они «замочили» не одного деятеля. Майонез: А. Вешняков, В. Стародубцев, А. Чубайс. Яйца, помидоры: ВВЖ (ему горчички не пожалели добавить), Г. Зюганов, М. Касьянов, Б. Немцов. Шоколадные яйца: Л. Слиска. Удар букетом гвоздик: М. Горбачев, В. Матвиенко.
24 августа 1999 года два десятка нацболов утром без десяти десять захватили башню здания Клуба моряков на площади Ушакова в Севастополе, вывесили партийное знамя, с возгласами «Севастополь! Крым! Россия!» разбросали листовки с протестами против ратификации Госдумой договора с Украиной и вступления Украины в НАТО. Около двух часов удерживали, забаррикадировавшись, башню, пока их не выдворили российские моряки. Шестнадцать арестованных, судебные процессы – последовали тяжелые испытания.
Можно много рассуждать об адеватности акции в Севастополе. Но бесспорно то, что с тех пор минуло уже больше десятилетия, а судьба Черноморского флота и отношения Украины с НАТО остаются во мгле. Если кто-либо вообще понимает, что случится дальше.
За Севастополь лимоновцы получили по шесть месяцев. В октябре 1999 года нацболы ворвались на отчетно-выборное собрание Союза украинцев Латвии. В зале присутствует украинский дипломат. Лидер рижских нацболов Михайлюк (Маузер) вручает ему петицию протеста. (Маузер, как Дугин, и некоторые другие станут потом ренегатами. Такова проза политики.) В ноябре 2000 года в знак защиты русскоязычных жителей Латвии лимоновцы осуществляют мирный захват башни собора Святого Петра в Риге. В отместку – жесточайшие приговоры судов, до момента их смягчения начинают с 15 лет!
Не успели прогреметь первые акции нацболов, как нашлись желающие использовать их в грязных избирательных технологиях. Гонцы со Старой площади (в Москве, как и в Киеве, в бывших цековских кабинетах постсоветские президенты дружно разместили свои канцелярии) посулили за пять выступлений как бы в поддержку Примакова двадцать пять тысяч долларов. Писатель с презрением выставил вон провокаторов:
