— Со здания Моссовета идет вещание второй программы телевидения. Время 4 часа 37 минут. Средний возраст тех, кто провел здесь ночь, от 25 до 40 лет. Более молодых довольно-таки мало. Женщин также мало. В основном мужчины. Народу порядка пятнадцати тысяч. Оружия нет. У людей трубы, палки. Спиртного нет. Жгут костры. Всего их около пятнадцати, находятся ближе к скверу у памятника Юрию Долгорукому. Люди поют песни. Нормальная атмосфера. 5-16 утра. Обстановка не изменилась. Народ ходит, мерзнет, жжет костры. По радио передают сообщения о том, что наконец-то приближается техника — танки, БТРы и другие машины, то есть помощь. Сообщается о взятии очередного райсовета — Пролетарского. Сейчас идет эпопея взятия райсоветов. На Манежной площади собрался митинг в поддержку и защиту Кремля — около пятнадцати тысяч человек.
Армии все нет и нет
По сообщению «Интерфакса», в ночь на 4 октября на сторону Верховного Совета перешла группа вооруженных офицеров одной из частей московского округа ПВО во главе с полковником. Перебежчики — число их не называлось — примкнули к защитникам Белого дома. По их словам, желание отправиться вместе с ними в Дом Советов выражали многие их сослуживцы, однако офицеры решили не втягивать солдат-срочников в вооруженный конфликт. По мнению собеседников «Интерфакса», армия сейчас «фактически расколота», и они сомневаются, что воинские части, которые вызывает в Москву министр обороны Павел Грачев, поддержат исполнительную власть.
В общем-то, они были недалеки от истины. Хотя армия и поддержала Ельцина, но — с большой неохотой, с большим скрипом. По воспоминаниям президента, в первый раз он услышал от Грачева, что тот дал команду воинским частям идти в Москву, где-то между семью и восемью вечера 3 октября. В дальнейшем он постоянно созванивался с министром обороны и тот бодрым голосом его заверял: войска вот-вот войдут в Москву, войска уже в Москве, они движутся по Ленинскому проспекту, по Ярославскому шоссе, другим магистралям столицы, что к осажденному телецентру вот-вот подойдут мощные армейские подразделения и он будет полностью освобожден…
А войск все нет и нет.
В конце концов, Ельцин дал команду связаться с дежурным ГАИ по Москве и выяснить точно, на каком расстоянии от «Останкина» находятся воинские части. В ответ ему позвонил начальник этого ведомства генерал Федоров. Его информация была ошеломляющей: никаких войск в Москве нет, все они остановились в районе Московской кольцевой дороги.
«Хотелось грохнуть кулаком по столу, — вспоминает Ельцин, — и крикнуть ему: как остановились, они же должны быть рядом с телецентром! Но при чем тут начальник ГАИ?».
Грачев, конечно, не мог не знать реального положения вещей. Почему же этот «лучший министр обороны», как назвал его Ельцин, водил своего начальника за нос? Только ли потому, что не хотел огорчать шефа «плохими новостями», как это вообще заведено у чиновников? Нет, конечно, не только поэтому. Думается, все три ельцинских силовика — Грачев, Ерин, Голушко — во время сентябрьско-октябрьских событий не проявляли излишней прыти по понятной причине — просто выжидали, чья возьмет, на чью сторону склонится чаша весов. Не исключаю: еще чуть-чуть, и они — а вместе с ними и их подчиненные — могли бы оказаться на другой стороне баррикад. Так что, можно сказать, Ельцина спасло чудо.
Сам он так описывает ситуацию в ночь с 3-го на 4-го:
«Я… понял со всей очевидностью, что судьба страны повисла на волоске. Армия еще не вошла в Москву — не хотела или не успела? — а милиция, которую в течение почти двух недель насиловали требованиями не применять оружия, оказалась не в состоянии дать отпор не просто орущим или грозящим гражданам, а настоящим профессиональным убийцам, боевым офицерам, умеющим и любящим воевать».
И еще:
«К полтретьего ночи я имел следующую картину… Милиция, от которой требовали не ввязываться в столкновения и которая после первого же нападения ушла, оставив город на растерзание вооруженным бандитам. И армия, численность которой составляет два с половиной миллиона человек, но в которой не нашлось и тысячи бойцов, хотя бы одного полка, чтобы оказаться сейчас в Москве и выступить на защиту города».
Решающее совещание на Арбате
Ночью состоялась решающая встреча Ельцина с Грачевым и другими военачальниками в Министерстве обороны. В СМИ о ней были противоречивые сообщения. По одним сведениям, генералы единодушно поддержали Ельцина, по другим — некоторые из них выразили несогласие с президентом. По-разному эта встреча описывается и в мемуарах — «ельцинской» стороной и стороной противоположной. Коржаков в своей книге представляет ее в анекдотическом свете:
«Атмосфера мне сразу не понравилась: комната прокурена, Грачев без галстука, в одной рубашке. Через распахнутый ворот видна тельняшка. Другие участники заседания тоже выглядели растерянными. Бодрее остальных держался Черномырдин.
Президент вошел, все встали. Ниже генерал-полковника военных по званию не было. Но спроси любого из них, кто конкретно и чем занимается, — ответить вряд ли смогли бы.
Борису Николаевичу доложили обстановку. Никто ничего из этого доклада не понял. Ельцин спросил:
— Что будем делать дальше?
Наступила мертвая тишина. Все потупили глаза. Президент повторил вопрос:
— Как мы дальше будем с ними разбираться, как их будем выкуривать?
Опять тишина…»
Как видим, ни единодушия, ни особых разногласий не было — была просто растерянность.
Коржаков сказал, что некий конкретный план есть у его заместителя — начальника Центра спецназначения Службы безопасности президента РФ капитана первого ранга Геннадия Захарова. Эпизод с «рассмотрением» этого плана тоже похож на анекдот:
«Когда Захаров сказал, что для успешной операции всего-то нужно десять танков и немного военных, генералы оживились: наконец появилось конкретное дело. Шеф поднял начальника Генштаба:
— Есть у вас десять танков?
— Борис Николаевич, танки-то у нас есть, танкистов нет.
— А где танкисты?
— Танкисты на картошке.
— Вы что на всю российскую армию не можете десять танков найти?! — опешил президент.
— Я сейчас все выясню, — перепугался генерал.
— Шеф пригрозил:
— Десять минут вам даю, чтобы вы доложили о выполнении, иначе…
Захаров же стал излагать подробности: сначала по радио, по всем громкоговорителям необходимо предупредить осажденных, что будет открыт огонь по Белому дому. Только после предупреждения начнется осада и стрельба по верхним этажам. Это своеобразная психологическая обработка, она подействует на осажденных.
