В годы своего триумфа Бабич жил в знаменитом «цээсковском доме» на 2-й Песчаной улице и был, наверное, единственным из знаменитостей, кто не гнушался гонять шайбу с дворовой ребятней. Мальчишки за это его просто обожали. Любили его и в команде — за открытость, доброту, невероятный талант. Однажды в Ленинграде, на стадионе Военного института физкультуры и спорта, в котором учились многие армейские хоккеисты, Бабич на спор, с завязанными глазами, провел шайбу от одних ворот к другим и забил гол. Причем провел шайбу не по прямой, а зигзагами. Такое не каждому хоккеисту было по плечу. То же самое и в учебе. В отличие от большинства своих коллег по команде, которым дипломы физкультурников нужны были «для блезиру», Бабич учился вдохновенно и по-настоящему.
Завершив игровую карьеру в 1957 году, Бабич стал тренером и все свои навыки и умение отдавал ученикам. Многим тогда казалось, что и за пределами ледовой площадки ему во всем везет. Получил звание подполковника, поменял квартиру, машину — с вышедшей из моды «Победы» пересел на престижную «Волгу». Однако, как оказалось, это было лишь внешнее благополучие. Бабич был тяжело болен туберкулезом, и болезнь разрушала его изнутри. Он боялся стать обузой для своих близких — жены и сына. И этот страх толкнул его на трагический поступок. В день своего 50-летия, в 1971 году, Бабич внезапно поднялся из-за стола и произнес неожиданный тост: «Я вас всех люблю. И никого прошу не винить. Я сам принял решение». Смысл сказанного не сразу дошел до сознания присутствующих гостей, а когда они наконец опомнились, было уже поздно — юбиляр вышел на балкон и шагнул с девятого этажа вниз.
Еще один хоккеист из легендарной тройки ВВС, Виктор Шувалов, родился 15 декабря 1923 года в мордовском селе Наборные Сыреси. Там же впервые встал на коньки. А уже в середине 40-х в Челябинске не было хоккеиста и футболиста популярнее, чем Шувалов. А слухами, как известно, земля полнится. Прослышал как-то Василий Сталин о том, что на Урале объявился редкий самородок по фамилии Шувалов, и повелел ему немедленно явиться в Москву. Однако Шувалов, посчитав, что ему отлично живется и в Челябинске, отказался. Но он плохо знал сына вождя всех времен и народов. Когда сразу несколько депеш, улетевшие на Урал, так и остались без ответа, Василий отрядил туда целую экспедицию — на его личном «Дугласе» в Челябинск прибыла группа его адъютантов. Естественно, послать их «куда подальше» Шувалов не решился. Так он оказался в Москве, в футбольной и хоккейной команде ВВС.
Вспоминает В. Шувалов: «О Василии Иосифовиче готов говорить исключительно добрые слова. Иных он не заслуживает, поскольку для нас — спортсменов — щедрости души не жалел. Да, любил он грешным делом выпить и пригласить за стол своих лучших игроков. Я с ним пил только один раз. Однажды я валялся с травмой и восстанавливался в санатории в Марфине. И вот меня навестил Сам с адъютантами. С собой привез красного вина и огромный арбуз. Он знал, что я не пью, но ради такого случая мне пришлось сделать исключение…»
Знаменитая хоккейная тройка появилась в ВВС в 1950 году, сразу после январской авиакатастрофы под Свердловском. Тогда в команду пришел Евгений Бабич, и его сделали партнером Боброва и Шувалова. Вскоре популярней этого звена в советском хоккее не было. Однако мало кто из болельщиков знал, что в самом виртуозном и монолитном звене за пределами хоккейной «коробки» бушуют поистине шекспировские страсти. Два соратника по легендарной тройке — Бобров и Шувалов — в жизни друг друга на дух не переносили.
Вспоминает В. Шувалов: «Сейчас уже всем известно, что на хоккейной площадке и на футбольном поле Бобров видел лишь одного себя и требовал играть только на него.
В хоккее такая тактика себя оправдывала: он катался в средней зоне, мы успешно оборонялись и посылали шайбу ему. Всеволод убегал от опекунов и забивал. Но в футболе… Доходило до смешного: получив мяч, мы искали не ворота противника, а Боброва. Случалось так, что кто-то выходил один на один и слышал бобровское «Мне!». Приходилось из идеальной позиции отдавать пас, а из-под его ног мяч выбивали подоспевшие защитники. Как-то раз, после очередной нашей ссоры, Всеволод — играющий тренер футбольных ВВС — отправил меня в глухой запас.
Спорить с тренером, тем более с Бобровым, бесполезно, а потому я спокойно сидел на скамье запасных. Перерыв в одном из матчей, в раздевалку заходит Василий Сталин и — ко мне: «Почему не играешь?» — «Не поставили», — отвечаю. «Выходи немедленно на поле!» Затем напускается на Боброва, строго отчитывает, и Всеволоду остается лишь что-то тихо пробурчать.
Или вот другой случай. Хоккейный матч с не самым сильным соперником. Разыграли комбинацию, и я выхожу один на один с вратарем. Бросаю наверняка, но попадаю в штангу. Шайба отлетает к Всеволоду, но тот принципиально ее не трогает. В раздевалке в перерыве слышу его тихие слова начальнику команды Теплякову: «Или я ничего не понимаю в хоккее, или он профессор!» Я вспылил: «Да ведь ты с таким же успехом мог попасть в штангу!» Всеволод: «Не буду с ним играть!» Не знаю, что случилось бы, не успокой нас Тепляков…»
Знаменитая тройка распалась в 1956 году, после зимних Олимпийских игр в Кортина д'Ампеццо. На сегодняшний день в живых из нее остался только один человек — В. Шувалов. Вместе с супругой Валентиной Викторовной он живет в Москве на скудную пенсию в 400 рублей. Большая часть ее уходит на лекарства (два года назад Шувалов перенес инсульт), поэтому скрепя сердце, чтобы совсем уж не пропасть, знаменитому некогда спортсмену приходится относить на рынок свои боевые награды — медали, завоеванные им на чемпионатах СССР, мира и Олимпийских играх.
Еще один ас советского хоккея, долгое время носивший, как и Бобров, армейскую форму — И. Трегубов родился в мордовском селе 19 января 1930 года и уже в раннем возрасте приобщился к конькам. Отец подарил сыну «снегурочки», которые заботливая мать прикручивала к его валенкам веревками. И Иван с утра до позднего вечера не уходил с катка. Из-за этого даже не ходил в школу. Единственное, что он осилил, — три класса средней школы.
Когда началась война, Ивану было всего одиннадцать лет. Его отец и старший брат в первые же дни ушли на фронт, и вскоре на обоих пришли похоронки. Иван остался единственной опорой почерневшей от горя матери. Вскоре они уехали в Комсомольск-на-Амуре, где некогда жили два года вместе с отцом (он был строителем). Именно там Иван впервые познакомился с русским хоккеем — стал играть за заводскую команду. В 1947 году Трегубова забрали в армию. Он попал в Хабаровск, где и должен был с головой окунуться в суровые армейские будни. Однако судьба распорядилась по-своему. В хоккейной команде Хабаровского окружного дома офицеров освободилась вакансия (лучшего игрока клуба — Николая Сологубова вызвали в Москву, играть за ЦДСА), и Трегубова взяли на это место. И не пожалели. Спустя короткое время Трегубов стал одним из лучших бомбардиров команды. Слава о нем с быстротой молнии распространилась по всему региону, а затем (благодаря письму друга Сологубова) дошла и до Москвы. И вскоре в Хабаровск пришла депеша: срочно командировать рядового Ивана Трегубова в столицу нашей родины.
