81
Бетховен пишет Мошелесу 18 марта 1827 г.: «Целая симфония набросана у меня полностью и лежит в пюпитре с новой увертюрой». Эти наброски никем найдены не были. Только в его заметках можно прочесть:
«Адажио – религиозный гимн. – Церковное песнопение для симфонии в старинных ладах: «Слава всевышнему, аллилуйя» («Herr Gott, dich loben wir, Halleluja»), либо совершенно самостоятельно, либо в виде вступления к фуге. Для этой симфонии характерно будет вступление голосов – то ли в финале, то ли начиная с адажио. Скрипки в оркестре, затем они десятикратно усиливаются в последние моменты. Пусть голоса вступают один за другим; или повторить некоторые мотивы адажио в последних тактах. Текст для адажио – греческий миф или духовное песнопение, в аллегро, – празднество Вакха» (1818 г.).
Как ясно отсюда, хоральное заключение было оставлено для Десятой, а отнюдь не для Девятой симфонии.
Позднее он говорит, что мечтает создать в Десятой симфонии картину «воссоединения современного мира с античным, то, что Гёте пытался сделать в своем «Втором Фаусте». – Р. Р.
Сюжетом является легенда о рыцаре, который влюблен и пленен феей и мучается тоской по родине и свободе. Имеется нечто общее между этой поэмой и «Тангейзером». Бетховен работал над ней с 1823 по 1826 гг. – Р. Р.
У Бетховена было, еще в 1808 г., намерение написать музыку к «Фаусту» (первая часть «Фауста» только что вышла под названием «Трагедия» осенью 1807 г.). Это был самый дорогой его сердцу замысел («То, что для меня и для искусства есть вершина») («Was mir und der Kunst das Höchste ist»). – P. P.
«Юг Франции! туда, туда!» («Südliches Frankreich! dahin! dahinl») (записная книжка в Берлинской библиотеке). «Уехать отсюда. Только при этом условии сумеешь ты подняться в высокие области своего искусства. Еще одну симфонию – затем бежать, бежать, бежать, бежать… Лето работать – для путешествия… Объехать всю Италию, Сицилию с каким-нибудь человеком, преданным искусству» (там же). – Р. Р.
В «Разговорных тетрадях» можно прочесть следующие замечательные фразы (1819 г.): «Европейская политика вступила на такой путь, что теперь ничего нельзя сделать без денег и без банков». «Знать, правящая страной, ничему не научилась и ничего не забыла». «Через пятьдесят лет всюду будут республики». – Р. Р.
В 1819 г. он чуть было не подвергся полицейскому преследованию за сказанную во всеуслышание фразу о том, что «в конце концов Христос был всего-навсего распятый еврей».
В это самое время он сочинял Мессу в ре. Этого вполне достаточно, чтобы понять все своеобразие его религиозных вдохновений. В политике он чувствовал себя не менее свободно и смело изобличал пороки правительства. Бетховен ставил ему в упрек, между прочим, дурную организацию судопроизводства, допускающего произвол и подобострастие, осложненного бесконечными формальностями, а также полицейские притеснения, бюрократию, – косную и нелепую, преследующую всякую личную инициативу и сковывающую любую деятельность; привилегии выродившейся аристократии, цепко захватывающей самые высшие государственные посты; бессилие самодержца содействовать благополучию граждан. Политические симпатии Бетховена с 1815 г. были, повидимому, на стороне Англии. Он с увлечением читал парламентские отчеты, рассказывает Шнндлер, и горячо сочувствовал английской оппозиции. Английский дирижер Поттер, приезжавший в Вену в 1817 г., рассказывал: «Бетховен осыпал бранью австрийское правительство. Он мечтал приехать в Лондон, чтобы увидеть палату общин. «У вас, англичан, – говорнл он, – у вас есть голова на плечах». – Р. Р.
См, статью д-ра Клоц-Форэ «Последняя болезнь и смерть Бетховена» в «Кроник медикаль» от 1 и 15 апреля 1906 г. Довольно точные сведения об этом содержатся и в «Разговорных тетрадях», где записаны вопросы доктора.
Болезнь проходит две стадии: 1) легочные явления, которые, невидимому, прекратились через шесть дней. «На седьмой день он почувствовал себя так хорошо, что мог вставать, ходить, читать и писать»; 2) страдания желудочного характера, осложненные сосудистыми явлениями. «На восьмой день я нашел его ослабевшим, он весь пожелтел. Жестокий приступ поноса, сопровождавшийся рвотой, чуть не убил его ночью». С этого момента началась водянка.
Этот рецидив вызван душевным потрясением, причина которого не вполне выяснена. «Бурная ярость, глубочайшее страдание, причиненное неблагодарностью, и незаслуженные оскорбления привели к этому взрыву, – говорит д-р Ваврух. – Он трясся в ознобе, угнетенный горем, разрывавшим ему сердце».
Исходя из этих различных наблюдений, д-р Клоц-Форэ ставит такой диагноз: бурное воспаление легких, затем атрофический цирроз Лэннека (болезнь печени) вместе с асцитом (водянка нижней части туловища) и отеком нижних конечностей. Он полагает, что этому способствовало злоупотребление спиртными напитками. Того же мнения держался и д-р Мальфатти: «Sedebat et bibebat» («Сидел и пил»). – Р. Р.
В воспоминаниях певца Людвига Крамолини есть потрясающий рассказ о посещении Бетховена во время последней его болезни. Бетховен был весь просветленный и полон самой трогательной доброты. – Р. Р.
Операции были сделаны 20 декабря, 8 января, 2 февраля и 27 февраля. Несчастного, на ложе смерти, заедали клопы (письмо Герхарда фон Брёнинга). – Р. Р.
Юный музыкант Ансельм Гютенбреннер.
«Славу богу! – пишет Брёнинг. – Возблагодарим его, что он положил конец этому длительному и ужасному мученичеству».
Все рукописи, книги и обстановка Бетховена были проданы с аукциона за 1575 флоринов. Список заключал в себе 252 рукописи и книги, относящиеся к музыке, которые в общем были оценены в сумму, не превышающую 982 флорина 37 крейцеров. Его «Разговорные тетради» и «Дневник» были проданы за 1 флорин 20 крейцеров. Между прочими книгами у Бетховена были: Кант, «Естествоведение с теорией неба, Боде», «Введение в изучение звездного неба», Фома Кемпинский, «Подражание Христу». Цензура наложила руку на книги Зейме, Коцебу и Фесслера. – Р. Р.
«Я всегда счастлив, когда мне удается преодолеть какую-либо трудность» (письмо к бессмертной возлюбленной). «Я хотел бы прожить тысячу жизней… Я не создан для спокойной жизни» (Вегелеру, 16 ноября 1801 г.). – Р. Р.
