законы и установления. Вот почему демонтаж контрразведки центра и тыловых военных можно назвать самостоятельным процессом.
Г. Г. Гиссер, руководивший в Генеральном штабе разведкой и контрразведкой, и его помощник по контрразведке М. Ф. Раевский сразу же согласились сотрудничать с советской властью и остались на своих местах. Контроль за деятельностью КРО и ЦБ Генштаба был поручен комиссару М. В. Михайлову, который, опираясь на Исполнительный комитет, составленный, как и везде, из рядовых служащих, поспешил провести «чистку» личного состава. Уже в декабре контрразведчики Генштаба получили возможность продолжать свою деятельность — в частности, вести «внутреннее и наружное наблюдение» за датским, шведским, румынским, китайским и японским посольствами. Особый интерес контрразведки вызвали прибывшие в Петроград для рассмотрения вопросов, связанных с мирными переговорами, члены австрийской, германской и турецкой делегаций. О результатах наблюдения по выявлению их связей с «неофициальными лицами» ежедневно докладывалось руководству Наркомата по военным и морским делам.
«Деятельность отделения страдала явной односторонностью, что не прошло мимо внимания Михайлова. На рапортичке о работе КРО с 15 по 20 января он написал: „Почему не вижу справок, касающихся французского, итальянского, английского посольств?“ Сотрудники КРО ГУГШ не вели работу по названным посольствам, продолжая считать страны Антанты союзниками России. Мало того, они старались оказывать представителям их спецслужб особые знаки внимания. Так, в январе 1918 года Гиссер сообщил начальнику американской военной миссии и военному атташе Великобритании о планах создания новой армии. В конце января, по случаю прибытия в Петроград военных миссий Англии, Франции, Италии, Америки, Японии и Сербии, он распорядился прикомандировать к ним офицеров и ответственных чиновников Генштаба с тем, чтобы содействовать представителям миссий в общении с „комиссарами существующих властей“. Гиссеру было хорошо известно настороженное отношение к представителям бывших союзнических держав советских военных работников, которые часто препятствовали действиям сотрудников военных миссий, но военспец на свой страх и риск старался предоставить им максимум необходимой информации. Когда же в марте 1918 года Г. Г. Гиссер был командирован в Швецию для восстановления связей с военными агентами в Скандинавских странах, то он там и остался, став участником эмигрантской антисоветской организации» [61].
Впрочем, после того как 18 февраля 1918 года немцы начали наступление, эти «союзники» основательно себя скомпрометировали. «Посольства США, Японии и других стран сделали попытку вызвать панику в Петрограде. Они объявили, что, по их сведениям, передовые части германской армии вот-вот должны войти в город, а поэтому 23 февраля в 2 часа дня посольства экстренным поездом отбывают в Вологду». Прогноз не оправдался, зато «с момента переезда из Петрограда в Вологду дипломатические миссии стран Антанты особенно рьяно взялись за подготовку заговоров против Советской власти. В Вологду со всех концов страны тайно прибывали за указаниями белогвардейские офицеры, генералы, лидеры кадетов, меньшевиков, эсеров. Американские, английские и французские дипломаты… снабжали их деньгами и оружием…» [62].
Более или менее нормальная работа контрразведывательных учреждений Главного управления Генштаба продолжалась до 1 марта 1918 года, пока не последовало распоряжение Наркомвоена об увольнении из КРО всех военнослужащих — в связи с демобилизацией армии. В этой связи было решено объединить КРО и КРЧ, наполовину сократив общее количество служащих…
* * *
Контрразведывательные органы штабов внутренних военных округов новая власть постаралась взять под контроль в первые же дни.
«В Петрограде был арестован начальник КРО подполковник А. А. Сурнин, что дезорганизовало работу отделения и позволило ВРК быстро взять его под контроль. 1 ноября в контрразведку штаба округа были направлены большевики комиссар прапорщик Н. Н. Асмус и его помощник рабочий А. А. Самойлов. В короткий срок они „очистили“ личный состав отделения от „нелояльных элементов“ и организовали, как писал Асмус в донесении, „нормальную и беспрерывную работу контрразведки“. Отделение повело борьбу против германских, английских, американских и французских шпионов, против контрреволюционных заговорщиков в армии, корниловцев и калединцев. Согласно отчетам, в конце 1917 года было заведено несколько десятков дел по шпионажу. Отделение занималось фильтрацией германских и австро-венгерских военнопленных, хлынувших к границе со всех концов страны. Велась интенсивная разработка лиц, занимавшихся скупкой и продажей в Финляндию оружия, русской валюты, драгоценностей — документации по такого рода делам было 43 тома. На полную мощность работало агентурное отделение. Не прекращало своей деятельности цензурное делопроизводство, то есть почтово-телеграфный контроль. Когда же в конце 1917 года в столице резко возросло количество уголовных преступлений, то, по предложению Н. Н. Асмуса, в отделении контрразведки был организован „уголовно-разыскной стол“ (отдел)» [63].
На это стоит обратить особое внимание: военная контрразведка впервые взяла на себя «чекистские» функции. Между тем Чрезвычайная комиссия уже вполне успешно занималась решением контрразведывательных задач. «Жизнь вскоре внесла свои коррективы в деятельность ВЧК: внутренняя и внешняя угрозы оказались тесно связанными между собой. Белое движение опиралось на помощь и поддержку держав Антанты. На территории России, охваченной Гражданской войной, активно действовали разведслужбы иностранных государств. Поэтому вскоре ВЧК были приданы контрразведывательные и разведывательные функции» [64].
«Чекистские» функции выполняло и КРО штаба Московского округа. Уже 27 ноября из контрразведки были уволены все служащие, имевшие отношение к жандармерии и полиции. Предписывалось также сократить число работников КРО, «но так, чтобы не пострадала оперативная работа». Если учесть, что штаты отделения и без того были невелики, то это требование относится к жанру «благих пожеланий». У комиссаров округа созрело «решение „приспособить“ КРО для борьбы с контрреволюцией, для чего была выделена специальная группа работников, занимавшаяся только „политическими“ делами», о чем и было доложено наркому по военным делам Н. И. Подвойскому.
Нечто подобное происходило в Омском, Туркестанском, Казанском и других округах. Но так как контрразведка всегда была делом таинственным и в чем-то опасным, все делалось не так грубо и беспардонно, как во многих иных сферах.
Стало традицией начинать все реформы с сокращений, хотя это совсем не значит, что таковые реально произойдут в окончательном итоге. Поэтому и в данном случае повсеместно производилось сокращение личного состава отделений военной контрразведки: так, в распоряжении от 11 декабря предлагалось довести штаты всех КРО до уровня 23 апреля 1917 года, а 18 декабря последовал приказ, которым предписывалось сократить наблюдателей КРО более чем наполовину по сравнению с теперь уже апрельскими штатами.
Комиссия, образованная руководством Главного управления Генерального штаба 18 января 1918 года, подчеркнув в своем докладе «необходимость и в условиях мирного времени иметь в военных округах службу для борьбы с иностранными разведками», предложила воссоздать отделения по борьбе с иностранным шпионажем во всех военных округах. Комиссия разработала и предложила три варианта штатного расписания КРО. Однако все это уже было напрасно: 1 марта 1918 года местные военно-контрольные органы были сокращены на 75 процентов, а в начале апреля ГУГШ приказало повсеместно расформировать отделения ВК. К середине апреля из всей системы военной контрразведки в центре и на фронтах осталось одно отделение Военного контроля Генштаба в значительно сокращенном составе.
Но вот что интересно: примерно тогда же руководство ВЧК,
