меня хвалить.
Вскоре К. И. Сатпаев стал кандидатом, а еще через год — членом Коммунистической партии.
Какому городу легко жилось в военные годы? Отдаленная от фронта тысячами километров, Алма-Ата тоже чувствовала его дыхание. Предприятия работали на оборону. Около госпиталей крутились школьники с яблоками и книгами, стояли женщины, чтобы, когда раненые выглянут в окна или выйдут на прогулку, расспросить их о боях, передать подарки. Приезжали на краткие побывки фронтовики, возвращались делегации трудящихся с фронта. Уходили на войну те, кто был еще слишком молод в июне сорок первого. Почтальонши разносили солдатские треугольники. Словом, все было так, как в любом тыловом городе.
В Алма-Ате работал один из лучших театров страны — Театр имени Моссовета. Сюда были эвакуированы коллективы «Мосфильма» и «Ленфильма». В это время здесь создавали кинокартины режиссеры Сергей Эйзенштейн, Всеволод Пудовкин, Григорий Рошаль, снимались в кино артисты Николай Черкасов, Михаил Жаров, Борис Бабочкин, Вера Марецкая, Любовь Орлова. Вышли на экран фильмы «Фронт», «Жди меня», «Она защищает Родину», «Иван Грозный».
Здесь трудился Сергеев-Ценский, писал новеллы и очерки для союзной и алма-атинской печати Константин Паустовский, с которым разделил свой кров поэт Абдильда Тажибаев, наездами из Ташкента бывал поэт Владимир Луговской. В 1941–1942 годах в редакцию «Казахстанской правды» приносили свои отточенные сатирические рисунки художники Кук-рыниксы, а язвительные стихотворные подписи к ним делал поэт Самуил Маршак.
Таисия Алексеевна вспоминает один товарищеский ужин после юбилейной сессии Казахского филиала Академии. На него были приглашены и представители творческой интеллигенции. Читал стихи Константин Симонов, приехавший с фронта на краткую побывку по своим кинематографическим делам. Потом решили потанцевать. Алма-атинский геолог, профессор Иван Иванович Бок, набравшись смелости, подошел к Галине Улановой и с подкупающей вежливостью пригласил ее на тур вальса.
После первого круга она поблагодарила Ивана Ивановича:
— Вы достойный партнер. Только, кажется, отдавили мне ногу.
Это обстоятельство мало смутило геолога, он так и сиял от счастья.
Впоследствии Каныш Имантаевич в тесном кругу говаривал, посмеиваясь одними глазами:
— Как, вы не знаете Ивана Ивановича Бока? Ведь он прекрасный танцор. Не каждому удается танцевать в паре с самой Улановой.
Эвакуировались в Алма-Ату и ученые, но их на первых порах было совсем немного. Академия наук во главе с президентом Владимиром Леонтьевичем Комаровым находилась в Свердловске. Там же развернула свою деятельность и созданная при Академии Комиссия по мобилизации ресурсов Урала, Казахстана и Сибири для обороны страны. В комиссии энергично работал и старейшина советских геологов, восьмидесятилетний академик Владимир Афанасьевич Обручев. Казахский филиал с первых месяцев войны поддерживал со Свердловском постоянную связь.
Большую поддержку в борьбе Каныша Имантаевича за джездинский марганец оказал в начале 1942 года академик Иван Павлович Бардин. Невысокий, кряжистый человек, едва заметно окающий, Иван Павлович больше походил на инженера-практика, нежели на кабинетного ученого. Да он и был инженером, бывалым инженером, которому довелось поработать и на металлургическом заводе в Чикаго, и в Юзовке, и в Сибири. Иван Павлович прославился как один из строителей Кузнецкого металлургического комбината, проходил школу управления под непосредственным руководством Серго Орджоникидзе, был заместителем наркома черной металлургии СССР. Бардин в равной мере являлся выдающимся производственником и талантливым ученым, теоретически обосновавшим и разработавшим новые методы производства черных металлов и высококачественной стали.
После нескольких встреч Бардин высоко оценил Сатпаева, повторявшего в другое время и в несколько иной форме путь самого Ивана Павловича. Они хорошо узнали друг друга в те военные месяцы, когда решалась судьба строительства первенца черной металлургии Казахской республики — завода в Темиртау.
Бардин убедился в умении Сатпаева решать вопросы комплексно и широко, в его глубоких знаниях не только рудных месторождений Казахстана, но и всей экономики республики. В свою очередь Каныш Имантаевич учился у Ивана Павловича государственному подходу к делу и смелому инженерному размаху.
Бардин помог Казахскому филиалу создать еще один институт — металлургии и обогащения. Однажды Иван Павлович сказал:
— Вы, Каныш Имантаевич, так горячо отстаивали идею создания института, что даже меня сагитировали, а я ведь не из поддающихся…
Позднее Бардин и Сатпаев сдружились еще крепче в совместных поездках по рудным и металлургическим районам республики.
…В тихом Боровом, сосновом и березовом оазисе среди приишимских степей, в Боровом с его светлыми озерами и причудливой формы гранитными взгорьями главный корпус санатория и дачи-коттеджи были предоставлены пожилым академикам, их семьям и семьям комсостава Красной Армии. Здесь жили Гамалея, Вернадский, Берг. И Владимира Леонтьевича Комарова, и Владимира Афанасьевича Обручева Каныш Имантаевич от имени правительства Казахстана не раз приглашал поселиться в этом благословенном уголке. Но обязанности и президента Академии и академика-секретаря Геолого-географического отделения требовали их присутствия в Свердловске и от гостеприимного предложения воспользоваться благами казахстанской природы вынуждали отказаться. Побывать в Казахстане на кратком отдыхе — другое дело!
…Владимира Леонтьевича встретили в столице Казахстана весной 1943 года. Случилось так, что той же весною Канышу Имантаевичу сделали операцию аппендицита, и он поселился подправить свое здоровье в одном из домов отдыха в предгорьях Алатау. Комнаты Комарова и Сатпаева оказались рядом.
Сатпаев шутил: «Не было счастья, да несчастье помогло».
В пору цветения яблонь, у самой кромки пояса тяньшаньских елей Каныш Имантаевич сблизился с обаятельным Владимиром Леонтьевичем, первым ботаником страны и одним из выдающихся руководителей Академии.
Сатпаев и раньше знал Комарова. Ему глубоко импонировало то обстоятельство, что с начала тридцатых годов по настоянию президента ряды Академии пополнялись представителями технических дисциплин. Исключительно важная роль принадлежала Владимиру Леонтьевичу в создании баз и филиалов Академии наук на местах. Такая периферийная база была основана в 1932 году и в Казахстане. Спустя несколько лет она преобразовалась в филиал, а теперь все чаще высказывалась мысль о преобразовании филиала в Академию наук республики.
Они прогуливались тенистыми дорожками сада, звучавшего птичьим гомоном и мягким журчаньем арыков. Невысокий старик с аккуратно подстриженной седой эспаньолкой и еще очень моложавый, а с точки зрения Комарова, просто молодой казахский ученый, разговаривающий о всех делах уверенно, но с необыкновенным тактом.
Иногда они совершали прогулки в соседнее ущелье, заросшее дикими яблонями и урюком.
Каныш Имантаевич знакомил Владимира Леонтьевича с казахскими названиями трав и кустарников, рассказывал, как используются растения в народной медицине.
— Вы геолог, и, конечно, геологу надо знать ботанику, но вашим познаниям я просто удивляюсь, — заметил Комаров.
— Нет, Владимир Леонтьевич, вы преувеличиваете. Я в этой области сущий дилетант. А вот вашими работами в области геологии я, действительно, восхищаюсь.
Беседы президента Академии и руководителя Казахского филиала были дружескими, лишенными всякой официальности. Как-то они гуляли в
