Глава I. Метель
Богом из машины, который, как в античной драме, явится в страшную минуту, избавит, прекратит безумие и повернет жизнь вспять, быть трудно, но можно. Какой ценой — вопрос. Его наверняка задавал себе сын колхозного плотника, когда решал, связываться ли с властьимущими, чтобы получить конкурентное преимущество для бизнеса. Он вырастил компанию, которая сделала его деревню почти счастливой, но ее история — антипод историй великих стартапов.
Камера работает. Дубль один. Стук хлопушки. Северная деревня, 300 километров до Котласа, 500 до Архангельска.
В кадре утро, избы на холме, дым из труб. У подножья холма изгибается река Устья, за ней сосновый бор до горизонта. Погода волнуется: свистит, задувает. Солнце похоже на каплю масла в манной каше.
Средний план. Метеные деревянные тротуары. На главной улице два заколоченных дома, оставленных хозяевами. Напротив пустых окон обстукивает налипший на валенки снег Валентина Федорова, глава совета женщин села. Разглядывает забор, извлекает из кармана старую варежку и вытаскивает оттуда телефон. «Але, Павел, у Ефремова дома из забора две доски стащили. Надо починить».
Общий план. Женщины гонят коров. Каждая несет с собой веник и емкость для навоза. Емкости опорожняются в урну, сделанную наподобие парижской, — металлический круг на стойке, к которому подсоединен одноразовый пакет.
Смена кадра. У сельпо висит плакат, зазывающий на гуляния: возведена снежная крепость, ожидается звезда эстрады. Рядом с дорогой патрульная машина. Человек в форме указывает лесовозу-«шаланде» на обочину, просит водителя спуститься и подносит к его рту алкогольную трубочку. Мимо проносятся иномарки…
Хватит кинематографии.
Это не фильм, а одна счастливая, — точнее, осчастливленная — деревня.
Березник стоит в пустыне. Вокруг заброшенные селения, где живут по одному-двое старики. Им включают свет на три часа в день, а передвижная лавка заруливает раз в месяц.
Съемочная группа, наверное, к ним не заехала — а зря. Джим Оборин — ему восемьдесят, он зимует на хуторе — помнит времена, когда устьянцы не картофель по плану растили, а строили карбасы и лодки-долбленки, лепили игрушки из глины. Ходит на охоту — автолавка ему не нужна. Его соседка (между ними километров двадцать) Афанасия Петровна живет в заброшенной деревне. Говорит: «Меня корова на земле держит. Если б не она, я б легла, ручки сложив».
Глушь, где с закатом солнца наступает тьма египетская, заманила меня историей предпринимателя, который сделал здесь бизнес на десятки миллионов долларов. Позже я понял, что эта история не только о цене успеха, но и о том, кто дал не рыбу, а удочку — и прогадал.
А пока едем в Березник. Дорога проходит через райцентр Октябрьский — село, оторванное от уклада жизни городов, с иными отношениями между людьми и иным вещным миром. Это даже не пятиэтажная, а двухэтажная Россия. Вот несколько объявлений из газеты «Устьянский край», № 9, от 29 января 2008 года.
С. Шангалы, ул. Полевая, д. 12, Чесноковой Ольге Федоровне. Поздравляем с юбилейным днем рождения! Желаем счастья и добра, чтоб жизнь как день была светла, чтоб только радость без тревог переступала твой порог! С уважением, дед Протасий, все Чесноковы, Угловская, Могутов, Кононовы.
П. Октябрьский. В торговом центре на первом этаже в секции № 5 поступление кухонных углов, обеденных групп!
Колледж менеджмента в деревне Веригинская проводит набор в группу для обучения по специальности «продавец» и на курсах «пользователь ПК».
Я рассказываю это, чтобы дать понять, в каком пейзаже действует герой. После проведения социальных экспериментов вроде коллективизации у Русского Севера остались типичные черты и обычаи, но культура стерлась. Как в XIX веке, дверь теперь открытой не оставишь — воруют. (Раньше ставили палку: если она у двери, значит, хозяин дома; если нет ее — ушел.)
Итак, полдень, XXI век, 70 километров дороги и вот он, населенный и облагороженный пункт Березник. Кто дал ему шанс, кто осчастливил?
Дом этого человека, Владимира Буторина, виден отовсюду, потому что стоит на вершине холма, в некотором отдалении от соседей. Вот он, обшитый сайдингом, торчащий из пейзажа, как «Порш Кайенн», на котором перемещается его хозяин. Тем не менее с огородом и в черте деревни.
Дом построен несколько лет назад, но у него давняя история. До крушения СССР в Березнике размещалась усадьба совхоза «Едемский». В совхозе работала семья плотника Федора Буторина. Сын Владимир мечтал стать водителем директорского уазика, но в шестнадцать лет его двинули по комсомольской линии в коменданты женского общежития.
Комендант обнаружил деловые способности. «Кавалеров пускал, но за это они мне то потолки белили, то окна вставляли. Через месяц общежитие сверкало», — так говорит Буторин.
Однако эпоха первоначального накопления еще не наступила, и коменданта направили в Германию, служить. Там над Буториным издевался старшина, собиравший с солдат дань «на благоустройство казармы». «Потом я понял, что он хотел приучить любить свой дом».
Дом на холме — сбывшаяся мечта Буторина. Он рассказывает, что захотел строиться после возвращения из армии. Но еще сильнее мечтал о том, чтобы в Березнике, как в немецких деревнях, тротуары были подметены, а на каждом подоконнике царила герань, указывая, что здесь живут порядочные люди, а не шелупонь.
Спустя двадцать лет он подобрался к мечте на расстояние выстрела. Его компания «Устьянский лесопромышленный комплекс» держит в Березнике офис и гараж; много работников — из села. Буторин занимается тем, с чего начинал: заготавливает и продает круглый лес, а также пилит древесину, превращая ее в шпон, доску и фанеру. Его Березник чист, а после новогоднего концерта поп-звезд, привезенных Буториным, односельчане выражают благодарность. Неплохо для места, окруженного вымирающими деревнями, где «поступление кухонных углов» — событие.
Однако у нас не кино. Селяне — ровесники, их родители и дети — жгли Буторина, саботировали работу, портили технику, угрожали убить. Прогрессорские штучки сына плотника встречали сопротивление.
Вот история его борьбы.
Буторин вырос в семье, где родители пили — сеансами по несколько недель, иногда месяцев. Когда мы говорили с ним, он несколько раз повторил: хочу, чтобы дети — в отличие от нас с сестрой — знали, что родители думают о них и заботятся, любят. Сам он, как и другие совхозные мальчики, дома спал, топил печь, ходил за скотиной, а в оставшееся время шатался по деревне, учился пить водку и драться.
