На этот раз Софья восторжествовала, но борьба староверов против духовных и светских властей государства не закончилась и продолжалась не только при Софье и Петре, но до гибели императорской династии в России. Истоки этой борьбы коренились в глубинах народного религиозного сознания, а сама борьба вошла в историю церкви и России как Великий раскол.
По-видимому, христианство в его идеальном выражении особенно созвучно русского характеру. Русские – чрезвычайно набожный, жалостливый и смиренный народ, отдающий вере преимущество над разумом и убежденный, что жизнью руководят высшие силы – духовные, автократические и даже потусторонние. В России гораздо меньше, чем на практичном Западе, интересуются, отчего происходит то или иное явление, как сделать, чтобы оно повторилось – или не повторилось – вновь. Случаются несчастья, и русские примиряются с ними; издаются законы, и русские им подчиняются. И эта покорность совсем не тупая, а скорее проистекающая от сознания неизбежности естественного хода жизни. Русские склонны к созерцанию, мистике, мечтательности. Из своих наблюдений и размышлений они вывели такое понимание страдания и смерти, которое придает жизни смысл, близкий по содержанию учению Христа.
Во времена Петра внешняя сторона поведения верующих в России подчинялась правилам настолько же сложным и суровым, насколько проста и глубока была их вера. Православный календарь переполняли обязательные для соблюдения дни памяти святых, бесчисленные требы и посты. Люди молились, без конца крестясь и преклоняя колени перед церковными алтарями и перед иконами, которые у каждого висели дома в углу. Прежде чем лечь в постель с женщиной, православный снимал с ее шеи крест и занавешивал все иконы в комнате. Даже зимой супружеская пара после интимной близости не могла отправиться в церковь, не сходив сначала в баню. Воры, перед тем как украсть, били поклоны перед иконами и просили прощения и святого покровительства. В подобных делах не было места недосмотру или ошибке, ибо речь шла о вещах поважнее всего, что могло произойти в земной жизни, – ведь от тщательного соблюдения обрядов зависело спасение души.
За двести лет монгольского ига церковь стала средоточием русской духовной жизни и культуры. В городах и деревнях кипела насыщенная религиозная жизнь, основывались многочисленные монастыри, особенно в далеких северных лесах. Всему этому нисколько не препятствовали монгольские ханы, которых совершенно не заботило вероисповедание населения зависимых государств, если дани и подати исправно поступали в Золотую Орду. В 1589 году была впервые учреждена Московская патриархия, чем ознаменовалось окончательное освобождение Руси от духовного верховенства Константинополя[26].
Москва и Россия добились независимости – и вместе с ней изоляции. Окруженная с севера шведскими лютеранами, с запада польскими католиками, с юга мусульманами – турками и татарами, Русская церковь заняла оборонительную позицию консервативного отторжения всего идущего из-за границы. Любые перемены сделались ненавистными, огромные силы уходили на борьбу с проникновением иноземного влияния и еретических идей. Пока Европа двигалась путем Реформации и Возрождения к Просвещению, Россия и ее церковь блюли чистоту, окостенев в своем средневековом прошлом.
К середине XVII века лет за двадцать до рождения Петра, культурная отсталость стала слишком очевидной, она тяжело сказывалась на русском обществе. Тогда, несмотря на возражения церкви, в России появились иностранцы и с ними – новые технические приемы, новые взгляды на военное и инженерное дело, торговлю, искусство. Как неизбежное следствие, понемногу начали проникать и другие принципы и представления о мире. Русская церковь, подозрительная и настороженная, встречала любые новшества такой отчаянной враждебностью, что напуганные иностранцы вынуждены были искать защиты у царя. Однако брожение умов уже не прекращалось. Вскоре сами русские, не исключая и некоторых церковников, начали более пристально всматриваться в православие и даже кое в чем сомневаться. Возникли разногласия как внутри церкви, так и между церковью и верховной властью в лице царя. Сам по себе каждый из этих конфликтов был бедствием для церкви, а вместе они привели к катастрофе – Великому расколу, от которого Русская православная церковь так никогда и не оправилась.
* * *
На уровне человеческих отношений этот конфликт выразился в драматическом трехстороннем столкновении между царем Алексеем и двумя выдающимися отцами церкви: непреклонным патриархом Никоном и фанатичным приверженцем исконного православия протопопом Аввакумом. При этом, как ни странно, Алексей был самым благочестивым государем во всей истории: он уступил церковному деятелю – Никону – больше власти, чем любой из его предшественников или преемников. И все же к концу его правления Русская церковь оказалась безнадежно разделена и ослаблена, а Никон, закованный в цепи, томился в холодной каменной темнице. Еще удивительнее противостояние Никона и Аввакума. Оба они были простые русские люди родом из северных краев[27]. Оба быстро поднялись по ступеням церковной иерархии, приехали в Москву в сороковых годах XVII века и стали друзьями. Каждый считал величайшей целью своей жизни очищение Русской церкви. Однако в понимании того, что есть чистота, они резко разошлись, причем каждый был страстно убежден в своей правоте. Подобно грозным пророкам, два великих соперника принялись метать друг в друга громы и молнии. А потом, почти одновременно, оба пали перед окрепшей мощью самодержавия. В ссылке каждый по-прежнему считал себя преданнейшим слугой Христа, у обоих бывали видения, оба творили чудесные исцеления. Один умер на костре, другого смерть настигла на обочине пустынной дороги.
Никон – высокий, словно топором вырубленный крестьянский сын, родом из северо-восточного Заволжья. Первоначально он был посвящен в духовный сан «белого», живущего в миру священника, женился, но затем расстался с женой и стал монахом. Вскоре после своего прибытия в Москву на пост архимандрита, или настоятеля, Новоспасского монастыря этот монах шести футов и пяти дюймов ростом[28] был представлен юному царю Алексею. Духовная мощь и представительная внешность Никона произвели на Алексея такое неизгладимое впечатление, что он взял себе за правило раз в неделю, по пятницам, беседовать с Никоном. В 1649 году Никон был поставлен на Новгородскую митрополию, то есть возглавил одну из самых древних и крупных епархий России, а когда в 1652 году умер тогдашний патриарх, Алексей попросил Никона принять патриарший престол.
