мнения, что «не следует вступать в войну против России сейчас». Дальнейший ход Второй мировой войны не принес Японии благоприятных для нее изменений обстановки: в 1943 г. американские вооруженные силы на Тихом океане захватили в свои руки стратегическую инициативу… Весной 1945 г. японский генеральный штаб впервые приступил к разработке оборонительных планов на случай войны с СССР» [245].
Имеются веские основания полагать, что даже если в то время советские руководители не знали, что точно сказал японский посол в Берлине после Сталинграда, то они полностью отдавали себе отчет в реальном положении дел: их разведка в Японии была поставлена исключительно хорошо. До 1942 г. они пользовались неоценимыми услугами Рихарда Зорге, снискавшего доверие самого германского посла Отта!
У Советского Союза к тому времени накопилось немало обид на Японию. Он имел основания для подозрений, что на первой стадии войны японское посольство в Москве или Куйбышеве передавало немцам много ценной информации; по крайней мере до Сталинграда японцы создавали также большие трудности советскому судоходству на Тихом океане, особенно судам, доставлявшим грузы из США. За период с начала войны до конца 1944 г. (главным образом в первое время) японцы задержали и обыскали 178 советских судов, а три грузовых судна были потоплены японскими подводными лодками [246].
Несмотря на все это, в 1943 и 1944 гг. дипломатические отношения между Советским Союзом и Японией оставались холодными, но корректными, и японского посла по-прежнему приглашали на официальные приемы. В Тегеране и неоднократно после него англичанам и американцам говорили, что не может быть и речи о вступлении Советского Союза в войну против Японии до разгрома Германии. Тем не менее только в Ялте в феврале 1945 г. советские руководители взяли на себя твердое обязательство вступить в войну с Японией. Советский Союз должен был получить Южный Сахалин, отданный в 1905 г. японцам, и Курильские острова [247]. Пункты Ялтинского соглашения о сохранении статус-кво (Внешней Монголии) и о советских привилегиях в Китае были поставлены в зависимость от «согласия» китайского правительства, то есть Чан Кайши.
5 апреля 1945 г. у советского народа осталось мало сомнений, что ему все же придется воевать с Японией. В этот день Советское правительство денонсировало пакт о нейтралитете с Японией. Молотов уведомил японское правительство, что со времени заключения пакта в 1941 г. обстановка «изменилась в корне»: Германия напала на СССР, а Япония помогала Германии. Кроме того, Япония воюет с Англией и Соединенными Штатами, которые являются союзниками Советского Союза. «В соответствии со статьей 3-й… предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия пакта, Советское Правительство настоящим заявляет Правительству Японии о своем желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».
15 мая 1945 г. японское правительство аннулировало свой союз с отныне не существовавшим германским правительством и другими фашистскими правительствами. Советское правительство увидело в этом подготовку к новому ряду мирных зондажей, которые намеривались предпринять японцы. Ничто, однако, не показывало, что оно собиралось благоприятно реагировать на эти шаги. В конце мая Гарри Гопкинс обнаружил, что русские крайне неуступчивы в таких вопросах, как вопрос о Польше, но в то же время проявляли полную готовность сотрудничать в том, что касалось Японии. 28 мая он телеграфировал в Вашингтон, что, по словам Сталина, «к 8 августа Советская Армия займет уже позиции на маньчжурской границе»; что Сталин повторил свое заявление, сделанное в Ялте, что «русский народ должен иметь солидное основание для вступления в войну» и что это зависит от готовности китайцев согласиться на ялтинские предложения. Поэтому он просил Сун Цзывеня прибыть в Москву «не позже 1 июля» и настаивал, чтобы США (как это обещал Рузвельт) поставили этот вопрос перед Чан Кайши.
В свете последующих событий представляют особый интерес взгляды Сталина на Китай, как о них сообщил Гопкинс.
«Он [Сталин] категорически заявил, что сделает все возможное, чтобы способствовать объединению Китая под властью Чан Кайши. Его руководство сохранится и после войны, так как никто другой не обладает для этого достаточной силой. Он подчеркнул, что никто из коммунистических лидеров не является достаточно сильным, чтобы объединить Китай. Несмотря на имеющиеся у него оговорки в отношении Чан Кайши, он намерен поддерживать его» [248].
В другом послании в Вашингтон Гопкинс заявил, что Сталин целиком стоит за политику «открытых дверей» для Соединенных Штатов в Китае, ибо только они в состоянии оказать этой стране широкую финансовую помощь, России же придется позаботиться о собственном восстановлении.
Полная история событий, приведших к капитуляции Японии, – одна из самых сложных во всей Второй мировой войне. Ясно, что в Ялте как Рузвельт, так и Черчилль все еще очень хотели, чтобы Советский Союз как можно скорее вступил в войну против Японии. После того как президентом стал Трумэн, положение стало куда менее ясным. Судя по миссии Гопкинса в Москву в мае, Трумэн все еще желал, чтобы СССР вступил в войну, и это же было одной из главных причин, по которым новому президенту хотелось встретиться со Сталиным в Потсдаме. Теперь, однако, советские историки утверждают, что Трумэн еще до того, как он получил атомную бомбу, всеми силами стремился добиться безоговорочной капитуляции Японии или по крайней мере японских вооруженных сил до вступления СССР в войну. Возможно, русские подозревали об этом в то время на основании американских радиопередач на эту тему, начавшихся еще 8 мая, но отдавали себе отчет в том, что без разгрома Красной Армией Квантунской армии в Маньчжурии Японии нельзя нанести поражение, по крайней мере в короткий срок. В Ялте они узнали от Рузвельта, что без участия Советского Союза война против Японии затянулась бы до 1947 г. и стоила бы американцам и англичанам еще не меньше миллиона человек.
Уже в феврале – марте японцы пытались заручиться посредничеством СССР, желая кончить войну с США и Англией. В советской «Истории войны» говорится о нескольких таких мирных зондажах:
«В феврале – марте 1945 г. японское правительство через «частных» лиц – японского генерального консула в Харбине Миякава и крупного рыбопромышленника Танакамару – обратилось к СССР с просьбой о мирном посредничестве между Японией и США. В беседе с послом СССР в Японии Я. А. Маликом 4 марта Танакамару заявил, что «ни Америка, ни Япония не могут взять на себя смелость заговорить о мире. Должна прийти на помощь какая-то, так сказать, божественная сила извне и рекомендовать им помириться». Этой силой, по его мнению, является только Советский Союз.
После сформирования кабинета Судзуки подобные визиты в советское посольство участились… Во время официального приема у Я. А. Малика 20 апреля 1945 г. Того заявил, что он хотел бы лично встретиться с министром иностранных дел СССР».
Стремясь избежать безоговорочной капитуляции перед США, Того 3 июня направил к Малику бывшего премьер-министра Хиротака Хирота. Он подчеркнул желание Японии улучшить отношения с СССР. Вторая встреча состоялась на следующий день, а две другие – 24 июня [249].
В советской «Истории войны» все эти визиты Хирота к Малику и его предложения о широком советско-японском экономическом
