Вскоре можно было обойтись и без Уинстона, которого Пэм вверила заботам няни, жившей в доме ее подруги. После этого, не обремененная ни сыном, ни мужем, который к тому времени уехал на войну, она стала жить двойной жизнью: Памела обладала влиянием и престижем как невестка видного государственного деятеля, старшего Черчилля, и в этом качестве являла собой воплощение благопристойности; в то же время она вела захватывающую личную жизнь, заводя многочисленных любовников.
Одним из них был женатый и невероятно богатый Уильям Аверелл Гарриман, находившийся тогда в Лондоне по делам. Сухопарый и исполненный достоинства американец произвел на Пэм такое же неизгладимое впечатление, какое на него произвела невестка Уинстона Черчилля. Аверелл предоставил в ее распоряжение прекрасную квартиру и обеспечивал ее деньгами на расходы, а если ему случалось узнать, что его новая любовница вступала в интимные отношения с другими мужчинами, это его особенно не беспокоило.
Через некоторое время Аверелла Гарримана перевели из Лондона в Москву. В качестве основного любовника Пэм дипломата сменил Эдвард Р. Марроу – американский радиожурналист, работавший в Лондоне и сообщавший своим согражданам о ходе военных действий. Она испытывала к Эду Марроу настолько сильные чувства, что не обращала внимания на отсутствие у него солидного состояния, зато Пэм ценила его статус журналиста высочайшего класса.
Несмотря на его брак с Дженет, Пэм полагала, что Эд Марроу мог стать кандидатом ей в мужья, поскольку повторный брак входил в число ее основных приоритетов. Осенью 1942 г. ей удалось развестись с Рэндольфом Черчиллем, сохранив при этом тесные отношения с бывшим свекром. Разве труднее ей будет разлучить Эда с Дженет и самой занять место его жены?
Казалось, шансы Пэм совсем неплохие. В какой-то момент Дженет была вне себя от отчаяния. Вскоре Эд попросил ее о разводе. Но начальник Эда, Уильям Пейли, настойчиво отговаривал Эда от намерения оставить Дженет ради женщины, которую называл «величайшей куртизанкой столетия»5. Вскоре после этого Эд и Дженет помирились и на одиннадцатом году бездетного брака зачали ребенка.
Пэм все еще надеялась, что сумеет завоевать Эда. Спустя месяц после рождения Кейси Марроу она подала на развод с Рэндольфом и улетела в Нью-Йорк, намереваясь просить Эда изменить его решение или, может быть, снова его очаровывать. Но все складывалось против нее. «Кейси победил» – такую завершившую их роман телеграмму, как говорили, Марроу послал Памеле6. Он признался другу: «Я никогда в жизни ни в кого не влюблялся так, как влюбился в Пэм, но нам не суждено было быть вместе»7.
Возможно, чтобы смягчить боль, Пэм возобновила роман с Авереллом Гарриманом. Он прервал с ней отношения, когда в 1946 г. получил назначение на пост министра торговли, хотя прекратил оплачивать ей квартиру только в 1950 г., но щедрую ежегодную «зарплату» платил ей почти три десятка лет, пока на ней не женился. Пэм получала доход любовницы, не имея ни единого обязательства.
Покинутая, но полная сил Пэм сбежала в приветливое тепло Парижа. Имя Черчилля творило там чудеса, а ее беглый, хоть и далекий от совершенства французский вызывал умиление. Вскоре как по мановению волшебной палочки возникли любовники, богатые и известные мужчины, стремившиеся к тому, чтобы испытать на себе воздействие неотразимых чар Пэм, и гордившиеся представившейся для этого возможностью.
В качестве любовницы Пэм была необыкновенно внимательна и изобретательна. Она помнила, что пил и курил каждый ее любовник. Она правдами и неправдами разузнавала все последние слухи и сплетни и доносила их до слушателя так, будто это были небольшие сокровища. Она знала всех, кто имел хоть какое-то значение, и организовывала знакомства и встречи.
Несмотря на то что в качестве профессиональной деятельности она избрала карьеру любовницы, Пэм не делала ставку на физическую близость. Однако она понимала, какое значение интимные отношения имеют в деле привлечения и удержания мужчины, и потому считала интим важным, но вовсе не определяющим элементом своей стратегии.
Она воссоздавала себя заново с каждым из своих любовников. «Она на интуитивном уровне подстраивалась к его личности так, будто надевала перчатку», – поясняла ее подруга Леонора Хорнблоу. Когда Пэм была главной любовницей мультимиллионера Джанни Аньелли, получившего по наследству компанию «Фиат», у нее появился итальянский акцент, она стала делать вид, что подыскивает правильные английские слова, и приняла римско-католическую веру. Завязав роман с французским магнатом Эли де Ротшильдом, который видел в ней гейшу европейского типа, она, отвечая на телефонные звонки, говорила: «Ici Pam»[72]. Но, как заметила ее биограф Салли Бедел Смит, «становясь безукоризненной партнершей содержавших ее мужчин, Пэм делала свою работу слишком хорошо: ни один состоятельный мужчина, занимавший высокое положение, не женился бы на ней, зная, что она очень хороша в роли любовницы»8.
Бродвейский и голливудский продюсер Лиланд Хэйуорд был первым ее любовником, который сдался и женился на ней. В 1960 г. Пэм Дигби Черчилль наконец достигла своей главной цели: она вышла замуж за богатого и влиятельного мужчину, который обеспечивал ей роскошную жизнь. (Когда Хэйуорд попросил жену дать ему развод, чтобы он мог жениться на Пэм, та со злостью ему сказала: «Что бы ты ни делал, ради собственной безопасности, ради твоего достоинства, не женись на ней. Не надо тебе этого делать. Никто не женится на Пэм Черчилль»9.)
В 1970 г., вскоре после смерти Лиланда, Пэм вновь встретилась с Авереллом Гарриманом; ему уже исполнилось семьдесят девять лет, он овдовел и тяжело переживал потерю жены. Пэм не теряла времени даром. Она утешала Аверелла, причем не только словом, но и делом: престарелый вдовец все еще был охоч до любовных утех. Спустя шесть месяцев она вышла замуж за Аверелла. Консервативная Пэм преобразилась в активного деятеля Демократической партии. Она занималась сбором средств, вопросами организационного характера и стала совершенно необходимой для своего мужа – дипломата голубых кровей.
Несмотря на ее весьма любопытное прошлое, считавшееся некоторыми даже сомнительным, совокупное могущество ее денег, личных связей, политической сообразительности и усилий по сбору средств для Демократической партии сводили на нет все нападки ее недоброжелателей. Приемы, которые давала Пэм, считались самыми престижными, получить приглашение на эти мероприятия почиталось за честь, их посещали выдающиеся политические деятели, там создавались новые лидеры национального масштаба.
