Жду. Молчит.
— Вы кто? Вы юрист?
А тот обречённо вздохнул — громко вздохнул, с эмоцией. Так что Олег с Никоновой, вздрогнув, прекратили спорить. Притихли даже за соседними столиками.
И тут с неожиданным возмущением, с обидой бросает:
— Нет!
— Извините меня. А Вы кто??? — повторяю вопрос.
Толи больной, толи нелюбящий спорт парень смотрит на Никонову — многозначительно гордо. А та — на него, с надеждой, с восхищением, а потом сразу — на нас, с победоносным выражением лица. Ну, как Пётр I на брошенную любимую палатку Карла XII — вот, мол, что врагов империи ждёт.
— Я психотерапевт! — пропел неприятный субтильный тип и аппетитно чмокнул во второй раз.
— И?
Тот снова к Никоновой — кидается взглядом, теперь паническим. Мне начинают надоедать эти сценки — нервы.
— Я не понимаю! Причём тут психотерапевт?! Причём тут психиатр?! Вы сказали — будет юрист!
Тут не выдерживает и вмешивается руководитель студии спецпроектов Первого канала. Пока кукушка хвалила петуха, последний не сводил глаз с потолка у нас за спиной и благосклонно кивал головой. Руки у него были под столом, но, уверен, когда Никонова говорила, он загибал пальцы.
— Андрей Владимирович Курпатов очень умный человек, очень разносторонний человек. Он теле-продюсер, телеведущий, шоу-мен. А ещё Андрей Владимирович — учёный, известный специалист в области психологии, психотерапии и сексопатологии. Автор, кажется, 20 книг…
Тут резко раздался недовольный предостерегающий кашель рекламируемого — почти угрожающий.
— …множества книг и научных трудов, — быстро, не сбиваясь с ритма, поправилась Никонова и посмотрела на субтильного парня с обожанием. — У него куча (!) бестселлеров для простых людей! А ещё у него есть дар!
Ничего не понимаю. Переглядываюсь с Олегом.
— Неужели Вы не знаете?! — растерялась женщина.
— Нет! — обидел я доктора, который перестаёт кивать и бледнеет.
— Как так? Ну, на Первом канале — ток-шоу «Доктор Курпатов».
Она расставляет руки ромашкой и изображает улыбку а-ля Макдоналдс. И торопливо, глотая буквы, добавляет:
— Очень популярное было среди нашей аудитории! Очень интересное!
— Может быть. Такие вещи не смотрю, — отвечаю, едва не добавив: «Буду я на такую хрень время тратить».
— Я тоже не видел! — подаёт голос Олег.
«Автор множества книг и научных трудов» смотрит на нас как на больных.
— Какое отношение это имеет к нам?
Никонова раздражённо ставит таинственную чёрную сумку перед собой на стол — почти швыряет. И раскалывается.
— Андрей Владимирович Курпатов — генеральный директор ООО «Красный квадрат»! В эту группу компаний входит и ООО «Зелёная Студия»! Вот! То есть юридически — он Ваш начальник, Эльхан! Вот!
— Ну, наконец-то! — выдыхаем мы.
Я-то подумал, психотерапевта-психиатра прислали из-за заявленной нами угрозы самосожжением. А, оказалось, это их свой штатный психиатр-психотерапевт. Вот, кто, получается, моё начальство! Очень серьёзная компания Первый канал. Очень серьёзный «предметный разговор» у нас выходит.
— Кроме того, — продолжает обиженная Никонова о самом любимом. — Редакция ток-шоу «Доктор Курпатов» находилась в ваших комнатах — до вас.
— В нашей редакции?
— Да! Да! До вас.
«О небо! Благодарю тебя!» — едва не вскричал я. Ведь, последний в жизни день моего пребывания в Стакане — это было понятно — наконец-то раскроет главную тайну Студии спецпроектов самого большого и важного телеканала страны. Судьба щедро поднесла мне шанс.
— Аааа! Так это с Вас начались издевательства над диванами! — обрадовался я ответу на мучавший девять месяцев вопрос.
— Какие? Какие диваны? — не поняли оба топ-менеджера.
— Ну, эти грязные диваны в нашей редакции — залитые вином и физиологическими выделениями! Это вы их до такого положения довели?
Доктор Курпатов вздрогнул. Может, вспомнил, как это было?
А Никонова сконфузилась и покраснела.
— Ну, Эльхан! Ну, что Вы такое говорите! — заныла она. — Ну, что Вы — нормальные диваны. Прекрасные белые диваны!
И вдруг переходит на крик:
— Нет! Нет! Нет! Редакция отличная! У вас были все возможности для реализации! А вы сделали такую глупость! Да, Олег, Вы же себе всю карьеру загубили! Всё будущее уничтожили!
По её мотанию головой получалось, что последние два предложения-мысли адресованы были коллеге. Как я понял, моё будущее Никонова считает априори неинтересным. Хотя, она права — с ними я стану ещё более неадекватным.
— Конечно! — выходит из себя Олег. — Все условия для работы! Да у нас был минимум необходимого. Всё на коленках делали. Экономили на спичках! Куда-то все эти условия пропадали, не дойдя до нас. Дорого и круто!
— Нет! Нет! Вы выполняете заказ! Не верю! Не верю! Не верю!
Истерика бывшей начальницы взрывает Олега.
— Как вы понять не можете?! Люди не рабы! Не стадо баранов! Вы вышвыриваете людей, работников, словно это мусор, хлам. Отдали бумажку, дали, извините, пинка — до свидания! И ТК для вас — хлам! Потому что привыкли к покорности некоторых коллег. Привыкли! Привыкли! Чего вы добились? На нас с Эльханом сэкономили по паре сотен тысяч. И на других также! И не важно — какая репутация у федерального телеканала. Государственного! С бюджетной финансовой подпиткой! Лицо страны! Вам не хватает от ваших остальных дел?! Можно было бы встретиться с сотрудниками, извиниться, уволить по закону — простое человеческое и правовое отношение! Так нет! А вот мы вам ответили — и вы сразу: ой, кто-то их на это подбил! Будто мы дети и сами не можем понять, что права надо защищать! Не просить! А защищать! Защищать!
Никонова сидела в страхе, съёжившись, схватив со стола и крепко прижав к верхней части грудной клетки свою сумку, от которой я не отрывал в надежде взгляда — большую, чёрную, таинственную сумку.
Женщину спас доктор. Он снова предупредительно громко вздохнул, акцентировав наше внимание на выражение его лица — лица средневекового страдальца, замученного пытками. Потом медленно повернул голову к Олегу, и, уже не скрывая своё образование, излил, едва не добавив в конце мысли слово «пациент»:
— Вы слишком перевозбуждены сейчас!..
Потом откинулся на спинку стула и сказал толи как почти психолог, толи как почти поэт.
— Обуздайте своё эго!
Слово «эго» он произнёс громко, нараспев. Получилось «эййй-гоооууу».
Мне стало смешно. А у Олега заблестели глаза — контекстуальное «пациент» ему не понравилось, я его характер знаю. И он быстро — за три выдоха — ответил длинной фразой-издевательством.
