— Исходя из принципов социально-когнитивного поведения субъекта, который как сам воздействует на среду, так и испытывает обратное влияние, моё сублимированное эго нисколько не настроено враждебно к окружающему миру и в частности к Вам. Думаю, Вы допускаете простейшую фундаментальную ошибку атрибуции, и причина, в первую очередь — в диссонировании выбранной Вами модели общения с собеседниками, то есть с нами, недооценке обусловленности ситуационных влияний, а также в Вашей проблеме адекватного восприятия окружающей действительности и собственного организма.
Лицо Курпатова вытянулось и стало продолговатым — сделало попытку понять услышанное, но быстро утомилось. Может, он излишне привык к телевизионным ток-шоу с подсадными пациентами-артистами, которые с восторгом смотрят ему в рот, только потому, что он провозглашен «известным специалистом в области психологии, психотерапии и сексопатологии»?.. Не знаю — не хочу тоже допускать фундаментальную ошибку атрибуции…
Никонова же, с надеждой следившая за этим лицом психиатра, тоскливо посмотрела на стол и ещё сильнее прижала к груди свою сумку.
— А Вы что — увлекаетесь психологией? — расстроился доктор.
— Увлекаетесь, возможно, Вы. А я её изучал, — ещё больше огорчил его Олег. — Хотите об этом поговорить?
После этого Курпатов, обиженный, молчал оставшиеся несколько минут разговора.
Теперь я уже хохотал. А ведь психотерапевт ещё хорошо отделался — мог, ведь, получить профессиональный джеб от коллеги.
Начальству больше нечего было сказать. Руководителю Студии спецпроектов Первого канала оставалось вцепиться за последнюю соломинку.
— Нет, вы меня не убедили, — уставшим голосом, опустив глаза, зашуршала она. — Все-таки, продались кому-то. Чей-то заказ выполняли.
Курпатов не реагировал, и я сам помог даме.
— Послушайте, я лично и не собирался Вас переубеждать. Если Вы так считаете, продолжайте на здоровье. Прощайте!
Поднимаюсь и ухожу. Беспокойный пенсионер-дачник из Службы безопасности Первого канал, что-то прокричав в телефонную трубку, бросается за мной. Преследовал до комнаты милиции, оставаясь на безопасном для себя расстоянии в десять метров…
Догадываюсь, почему Наталье Никоновой нужен был тот «предметный диалог» и почему наша бывшая начальница вначале пугливо заискивала, потом, успокоившись, в Максе перешла в смелую атаку.
Видимо, руководителя Студии спецпроектов, обычную жалкую крепостную начальницу, прижали к стенке настоящие хозяева Первого канала — Константин Эрнст с женой, и та выбила себе последний шанс — санкцию на встречу с нами, на которую захватила этого субтильного Курпатова. А Курпатова главная теле-семейка России обожает, боготворит и доверяет ему. Он их и от хронических неврозов с подростковыми фантазиями лечит, и воровать — как зиц-председатель группы компаний «Красный квадрат» — помогает.[151] Вот, он и убедил их, что мы и вправду неадекватные.
Такая была у нас встреча с руководством. Серьёзная встреча! А ведь многие думают — это же Первый канал, здесь работают только суперпрофи!
До посиделок с Никоновой и Курпатовым в «Максе», произошла ещё одна короткая сценка, когда нас наспех, с наскока, попыталась завербовать местная останкинская ФСБ — мол, давайте, ребята вместе, сообща копать под Эрнста и Шубина.
Но это не интересно.
Потому что мы отказались.
К часам четырём вечера мы были в Госдуме, куда нас пригласил депутат-коммунист Николай Коломейцев, член Комитета ГД по труду и социальной политике.
Ещё утром он увидел в Интернете наше обращение, связался по телефону с Олегом — нормальная реакция настоящего выборного представителя. Его заинтересовала распространённая нами информация, и на пленарном заседании парламента депутат предложил своим коллегам вмешаться в ситуацию — поручить Комитету по информационной политике, информационным технологиям и связи и Комитету по безопасности запросить у руководства Первого канала и в Генеральной прокуратуре информацию о причинах нашего досрочного увольнения, а также «о правомерности создания на канале с очень большим бюджетным вливанием, аффелированных с руководством семейных структур».
Предложение депутата-коммуниста не прошло — за проголосовал 61 народный избранник (46 — из КПРФ, 15 — из ЛДПР), а против — 312 (311 — из «Единой России», 1 — из ЛДПР). «Справедливая Россия» — всей фракцией — в голосовании не участвовала, как и 4 депутата из «Единой России», 11 — из КПРФ и 24 — из ЛДПР.
Мы приехали как раз до этого голосования и успели послушать выступления депутатов перед ним. Мне особенно запомнились слова Валерия Комиссарова, счастливо перепрыгнувшего из кресла ведущего пахабного ток-шоу «Моя семья» в нежное кресло депутата «Единой России» — сейчас он председатель Комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи. Единорос утверждал, что инициатива Коломейцева «выглядит как часть какой-то продуманной кампании по дискредитации Первого канала», который «не получает никаких бюджетных средств в принципе» (!). Мол, на основании того, что Первый канал «по юридическому статусу является акционерным обществом и согласно Бюджетному кодексу не должен получать бюджетные средства». Это мнение Комиссарова о крупнейшем в России СМИ, которое принадлежит не Эрнсту, а государству. О телеканале, который всё-таки получает деньги налогоплательщиков.
От предшественника-учителя Андрея Малахова мне с Олегом также досталось — мол, наша акция «выглядит как шантаж, как угроза самосожжения на стратегическом объекте». Да и, вообще, нам, мол, надлежит благодарить руководство Первого канал за «чудеса толерантности», потому что статья 29 закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании», пункт «а», «предусматривает принудительную госпитализацию в том случае, если лицо представляет непосредственную опасность для себя и окружающих». А вот добрые дяди и тёти нас пожалели, видите ли.
Эти слова могли бы обидеть. Могли бы…
Но как обижаться на главу комитета парламента, который, мобилизовав весь свой актив, носится по зданию Госдумы и агитирует среди коллег за своего бывшего и нынешнего хозяина — Константина Эрнста?!
Вспоминаю звонок знакомого парламентария П. немногим ранее.
— Эльхан, тут Комиссаров с Резником ко всем подбегают, презентацию вам устраивают. Говорят, что ты и твой друг — наркоманы. А ещё, что вы — психи. И всех в Останкино избивали, когда там работали.
— Резник — это который Борис[152]? — спрашиваю я П.
