У нас нет точной улики, позволяющей с определенностью назвать имя убийцы. Да, это так. Но зато есть бесчисленное множество косвенных улик, которые не позволяют нам абсолютно верить тому, что Ленин умер естественной смертью. И пусть не подкрепленные доказательствами рассказы таких очевидцев, как Волков и Троцкий, который почти накануне своей смерти говорил о том, что постепенно утверждается в мысли о насильственном отравлении Ленина, не дают нам достаточных оснований для окончательных выводов, но есть и другие свидетельства и свидетели. Среди них врачи, которые честно, сами того не ведая, положили свои веские аргументы на чашу весов правосудия. И мы обязаны принимать их доводы всерьез. Розанов не зря вспоминает, как бы обмолвившись, что Ленин хотел есть за одним столом вместе со всеми, и тот случай, когда он принял, не поморщившись, хинин и сказал: «Яд!» Мы вправе верить Розанову. Ленин, по-видимому, прекрасно сознавал такую возможность, что ему могут дать с пищей яд, и очень этого боялся. Авербах пишет, что вечером накануне 21 января Ленин был в прекрасном настроении и шутил. А в то же время сотрудник ОГПУ докладывает, что в доме царил мрак, потому что у Ленина был приступ. Так неужели мы поверим человеку из ОГПУ? Белмас выстраивает версию, которая рушится на глазах. Он доказал лишь то, что ОГПУ видит все всегда не так. Например, он докладывает о каких-то посетителях, членах Центрального Комитета, будто бы приезжавших к Ленину 20 января. Но кроме него, их никто не видел. А если они и вправду приехали бы, то это было бы крайне подозрительно. Но еще большее подозрение вызывает то, что Белмас докладывает об их посещении Горок, тогда как они вовсе там не появлялись.[63]
Можно предположить, что решение избавиться от Ленина было принято числа 15 января, когда стало известно, что Троцкий собирается уехать из Москвы. И действительно, на следующий день он уехал. Вернемся в Горки. Одно время было принято: когда Ленин ел, при нем находилась Крупская или Мария Ильинична. Но постепенно они перестали придерживаться этого правила. Вместо них еду приносила домашняя работница или еще кто-нибудь из прислуги, кто имел на это разрешение. Поскольку, согласно отчету Белмаса, первые симптомы ухудшения в здоровье Ленина проявились 19 января, можно догадаться, что в тот день была предпринята первая попытка его отравить: ему ввели первую дозу яда. Однако что-то не сработало. Ленин, возможно, отраву не принял, а если она и попала в его организм вместе с пищей, то он, будучи человеком крепкого здоровья, этот удар выдержал. И тем не менее чекист счел, что дело сделано, и рапортовал своему начальству. И на второй день, судя по всему, попытка не удалась. Ленин ощутил острую боль в глазах, и больше никаких других признаков отравления. Мы вполне доверяем такому авторитетному источнику, как доктор Семашко, который свидетельствует: утром 21 января Ленин выпил чай, потом еще раз выпил чай незадолго до обеда и немного поел за обедом. По всей вероятности, в одной из чашек чая или в пище, поданной ему на обед, и была та смертельная доза яда. После этой дозы он уже не оправился.
Представляется, что так оно примерно и было. Редко когда при расследовании убийства удается выяснить мельчайшие детали. А в случаях отравления ядом почти всегда затрудняются определить, каким способом он был введен в организм жертвы. Если в человека стреляли, мы знаем, отчего он умер. В расследовании случаев убийства путем отравления всегда есть элемент догадки. Мы имеем гору улик, и пусть каждая из них, взятая в отдельности, не так уж важна сама по себе, в совокупности это серьезное свидетельство. Но главную улику оставил нам Белмас. Его нелепый отчет о смерти Ленина был впервые опубликован в 1960 году. О дальнейшей судьбе самого Белмаса мало что известно. Пожалуй, только то, что спустя какое-то время он вышел в отставку и сам Сталин назначил ему пенсию.
22 января в 11 часов утра, когда председатель ЦИК СССР Калинин открыл XI Всероссийский съезд Советов, он начал с того, что попросил всех встать. Слезы катились по его лицу. Он стоял перед собравшимися делегатами съезда и молчал, не в силах вымолвить ни слова. Вдруг, нарушая тишину, полились звуки траурного марша — включили фонограф. Затем музыка так же внезапно оборвалась. И тогда Калинин, превозмогая душившие его рыдания, сдавленным голосом произнес:
— Я принес вам страшную весть о нашем дорогом товарище, Владимире Ильиче…
Он умолк, не закончив фразы. Где-то наверху, на галерке, ахнула женщина, застигнутая врасплох страшной догадкой. И сразу в нескольких местах зала послышались всхлипывания и стоны.
— Вчера, — продолжал Калинин срывающимся голосом, — вчера он перенес еще один удар, который парализовал его, и… — он опять смолк. Несколько секунд он беспомощно смотрел в зал, словно перед ним была пропасть. Так он и стоял в оцепенении; произнести последнее слово было для него все равно что решиться сделать шаг в бездну. Но наконец он словно исторг его из себя, со стоном почти выкрикнув: — …и умер.
И тут же в глубине зала раздался вопль скорби и боли. Рыдания становились все громче, они потрясали своды и, усиленные акустикой, заполняли все пространство зала. Людское горе грозило вылиться в массовую истерику. Все на разные лады исступленно повторяли имя Ленина, будто произносили заклинания, способные вернуть его к жизни. Калинин в растерянности смотрел на делегатов съезда, не в силах прекратить нарастающую истерику. Наоборот, весь его облик невольно провоцировал людей на столь буйное изъявление чувств: на трибуне, у всех на виду, содрогающаяся от рыданий тщедушная фигурка с залитым слезами лицом и трясущейся бородкой; при ярком освещении его лицо напоминало античную трагическую маску. Но в это время прогремел густой бас Авеля Енукидзе, секретаря Президиума ЦИК СССР, который перекрыл все остальные голоса. Он потребовал тишины в зале. После чего Калинин, хоть и с трудом, смог зачитать официальный бюллетень-некролог.
Документ этот производил странное впечатление. Прежде всего, в нем объявлялось о внезапной кончине Ленина, наступившей накануне вечером вопреки всем ожиданиям и надеждам на выздоровление, признаки которого он так явно обнаруживал все последнее время. Далее в бюллетене выражалась уверенность в том, что II съезд Советов СССР «примет все необходимые решения, чтобы обеспечить бесперебойный шаг в работе Советского государства». Получалось, будто Ленин передавал всю власть в руки делегатов съезда. На самом же деле всем было известно, что власть в стране с грехом пополам осуществляется триумвиратом в лице Сталина, Зиновьева и Каменева. Далее следовали стандартные фразы на официально-бюрократическом языке госчиновников, в которых они заверяли народ в том, что советское правительство, выражающее волю трудящихся масс, будет и впредь вести страну по пути, намеченному Лениным.
