— Товарищи подводники! Вчера у нас состоялось плановое подготовительное учение по встрече главкома… — немая сцена! — …которое показало, что мы не готовы, и мною оно не зачтено по следующим причинам… — у всех лица вытягиваются до предела, слышно, как падает одинокая снежинка, -….первое — краска не везде обсохла, главком мог испачкаться… — Начальник РТС закатил глаза. Командира понесло: — ….второе — инженер электронавигационной группы вылез из гиропоста заспанный, в валенках и в телогрейке, как дед Щукарь…. - и еще восемь замечаний, -….времени на раскачку не осталось. Замечания устранить немедленно! Главком…
— Да улетел он давно! Радио слушать надо! — не выдержал начальник РТС.
Командир невозмутимо:
— Да, старпом, пометьте — РТС тоже оргпериод.
У начальника РТС от праведного возмущения короткие курчавые рыжие волосы становятся прямыми, глаза снова закатываются.
Служба продолжается.
В конце перестройки все начало падать и разваливаться — и выплавка стали, и боеготовность флота, и надои молока, и урожайность полей… Вот уже десятый месяц обрастал ракушками у пирса № 10 пятьсот тринадцатый заказ атомная подводная лодка.
— За это время можно выносить и родить вполне здорового подводника, возмущался командир дивизии.
Но аккумуляторная батарея свое отпахала, и без нее ничего не рождалось. Атомоход был мертв. Экипаж вот-вот должен был вылететь «из линии». Для него это было чревато снижением денежного «удовольствия» (долой 30 % «морских»), а для командования — снижением боеготовности. Экипаж не дрогнул и начал мужественно разлагаться на берегу, а вот командование испугалось и зазвонило во все инстанции для прикрытия. Батарею прислали, но не ту — емкость на 20 % меньше, а сама на двадцать тонн легче. А что делать, если нужных нет? Пришлось загружать. Для сей операции прикомандировали на лодку самого старого (сорок лет!) и опытного механика. Своего слабонервного механика отправили подучиться в учебный центр. Батарею успешно перегрузили и установили в рекордные сроки с рядом новых и изящных технических решений. Лодка завелась, вышла в море, даже отдифферентовалась и погрузилась — начала потихоньку входить в «линию». Но перед выходом на задачу номер три — это отработка применения оружия — сдох последний вакуумный насос системы осушения. Все, отвоевались. Вакуум нужен для осушения трюмов, которые должны быть, согласно Уставу: «сухими и освещенными». Командир взвыл белугою: «Ну-у-у!!!.. упирались, упирались… и все пошло прахом!!!..»
Вся загвоздка была в торцевом углеграфитовом уплотнении и в шести бронзовых пружинках, которые банально сгнили. Уплотнение могли выточить работяги на заводе, но не было графита. Механик предложил заму написать письмо на ближайшую карандашную фабрику. Мол, пусть кусок графита пришлют для боевой надобности. Зам обиделся: «Вам бы только шутки шутить! Вас для чего сюда командировали?» Шесть одинаковых бронзовых пружин тоже не найдешь. Вот и повышай боеготовность чем хочешь…
Как-то вечерком некурящий командир притерся на перекуре к прикомандированному механику и завел свое традиционное: «Вот… дед… упирались, упирались…»
— Да можно было и не упираться, — командирский плач тронул душу закоренелого технократа. — Командир, ты на машине?
По возрасту механик был постарше командира, по званию оба — капитаны второго ранга, и с глазу на глаз были на ты.
— Ну, на машине. А что, подвезти?
— В общем-то, да. Надоел мне твой плач Ярославны. Поехали.
— Куда? Комдив запретил сход на берег, пока трюма не осушим…
— Ну, это он погорячился. Поехали!
— Да куда?
— В военный совхоз… на молочную ферму.
— ???… зачем?!
— За молоком. Дай команду, чтобы вынесли наверх трехлитровую банку с крышкой.
Командир дал команду. Это был волевой, смекалистый вояка, который сразу понял, что ехать надо не за молоком.
Механик был Последним Механиком Флота. Почему Последним? Наверное, потому, что Первый затерялся где-то в дебрях истории. Скорее, это был главный корабельный плотник парусного флота. Потом пошли уже настоящие механики-«мазуты» на броненосцах и… начали исчезать в брежневско-андроповские времена. В пылу борьбы с сахаровским технократизмом сначала при Брежневе сделали перестановку, отодвинув «инженер» на задний план (вместо «инженер-лейтенент» стало «лейтенант-инженер»). А при Андропове «инженера» и вовсе убрали из воинского звания вместе с «молотками» на погонах.
А этот Последний назло всем таскал «молотки» до капитана второго ранга. Титул же «Последний» присвоил себе сам.
Как уже было сказано, первый механик терялся в дебрях истории. А на соединениях по традиции соцсоревнования определялся «лучший командир БЧ-5». Но лучшего определяло начальство. А этот знал себе цену, а потому был дерзок, к тому же с юмором. Как известно, командование подобных вещей терпеть не может. Отсюда — последнее место в соцсоревновании. На недоуменные вопросы отвечал: «Быть первым на соединении лестно и почетно, а я Последний. И не на соединении, а на всем флоте. Последний Механик Флота, а? Звучит!» И зазвучало, и понеслось, и до начальства дошло, и узаконилось как-то. И подчиненные гордились, что у них есть Последний Механик Флота.
Командир об этом слыхал, а ныне убедился воочию при перегрузке батареи. Авральная работа прошла спокойно — и рыбку успели половить, и спирт для перегрузки получили ВЕСЬ, и поделили по справедливости (в штаб — ни грамма) — это уже мастерство.
— Мастерство — это умение предвидеть сложную ситуацию, управлять ею и не выпускать из-под контроля. Мастерство — Божий дар. Оно или есть, или его нет. Мастерство не пропьешь! — разглагольствовал механик.
Летний день клонился к вечеру. Вынесли грязную трехлитровую стеклянную банку из-под сока, без крышки, естественно.
— Центральный! Я сказал: с крышкой. И что, ополоснуть нельзя было?
— Да ладно! Поехали, а то крышку будут до утра искать.
— Поехали. А зачем?
— Я же сказал, за молоком. Ты в «линию» войти хочешь?
— Ну…
— Тогда поехали.
— Поехали. Только я не врублюсь — зачем молоко?
— А-а… Совхоз военный?
— Военный. Ну и что?
— Молочно-товарный?
— Наверное…
— Коров доят?
— Доят. И что?
— А ты думаешь коров за сиськи матросы дергают?
— Не знаю. Хотя — вопрос, конечно, интересный…
— Так вот, не дергают. Это было бы слишком малопроизводительно и на скотоложство похоже.
— А логика? — командир был сбит с толку, и его терпению потихоньку приходил конец.
