за его дальнейшим полётом осуществляют наземные Командно-измерительные пункты и научно-исследовательские суда Морского комплекса. Из шестнадцати суточных витков наземные измерительные пункты могли обеспечить надёжную связь с КА только на десяти. На оставшихся витках (более 9 часов в сутки) связь с КА обеспечивают научно-исследовательские суда. Информация, полученная Центром управления полётами на этих витках, приобретает особое значение и ценность. В нештатных ситуациях на борту КА только корабельный командно-измерительный комплекс на основании анализа телеметрической информации мог выдать на его борт не только рекомендации, но и, в случае необходимости, команды, обеспечивающие посадку в расчётную точку. От оперативности и качества выданной им в ЦУП информации зависела работа экспедиции в целом. Это понимало руководство экспедиции, понимал и я.
Окончательно группа дешифровки была сформирована с началом рейса. В её состав вошли сотрудники моего отделения и часть операторов отделения телеметрии. Опыта работы по ручной обработке телеметрической информации я не имел. Задача усложнялась ещё и тем, что методических пособий по данному вопросу у меня не было. Пришлось положиться только на себя и на знания специалистов оперативной группы. Предстояло освоить всё самому и научить других.
Работа шла напряжённо и целенаправленно. К приходу на Кубу группа практически была подготовлена. Большую помощь оказал начальник станции приёма и регистрации телеметрической информации В. Чуднов. Магнитная лента с записью телеметрии одного из пилотируемых объектов, взятая им на наземном измерительном пункте, обеспечила тренировку операторов.
Чуднова я хорошо знал. Работал в контакте с ним пять экспедиционных рейсов. Это исключительно порядочный и отзывчивый человек. Его уравновешенность, спокойствие и терпимость в критических ситуациях поражали меня. А такое было. Особенно запомнилось его достойное поведение в отношениях с начальником отделения Матюшиным, въедливость, мелочность которого я ощутил ещё по институту. Он буквально «душил» Володю придирчивостью, недоверчивостью, навязываемой опекой и контролем во всём.
Характерен такой эпизод. Перед одним из сеансов связи с космическим кораблём «Союз-11» Матюшин потребовал, чтобы дешифровщики проходили к рабочим местам не через аппаратный зал, а между переборкой и стойками аппаратуры. Меня это удивило. Подхожу к нему и говорю: «Ты что, совсем…? Шторм, сильная качка, проход узкий. А если кто-то из операторов получит травму и выйдет из строя, кто его заменит?». Своё распоряжение он отменил. К счастью, после первого рейса этот горе – начальник был с корабля списан.
В. Чуднов в Морском комплексе работал до конца его существования, пройдя путь от начальника станции до начальника экспедиции. Душой коллектива он остался до сих пор. Жаль, что в настоящее время он серьёзно болен. Тяжелейшая операция по удалению почки, приковавшая его почти на год к госпитальной койке, морально не сломила и не подавила физически. Он до сих пор в строю ветеранов и независимо от самочувствия приходит на наши встречи.
Чёрное море, обычно штормящее в это время года, было относительно спокойным. Корабль, форштевнем разрезая свинцовую толщу воды, всё дальше и дальше уходил в непроглядную даль. Кругом было море и небо, плотно затянутое тяжёлыми дождевыми тучами. Только проблески маяка да тревожный крик чаек напоминали, что совсем рядом земля, любимая и родная. Утром следующего дня корабль вошёл в пролив Босфор. Сбавив ход, он медленно, боясь раздавить юркие судёнышки, перевозившие пассажиров с одного берега на другой, горделиво, как бы понимая своё предназначение, скользил по водной глади пролива.
Настроение было приподнятым. Свободные от работ и вахт члены экспедиции и экипажа, вывалив на палубу, любовались открывшейся панорамой Стамбула. Мимо проплывали небольшие набережные, приютившие большое количество магазинчиков, кафе и баров. Повсюду кипела жизнь, незнакомая и притягивающая, расцвеченная витринами дешёвых магазинов и толпами прогуливающихся людей. Хотелось сойти на берег, раствориться в толпе и воочию увидеть прекрасные творения зодчих. Обидно, но в этот раз остановка в этом порту не планировалась.
Во власти Средиземного моря
Пройдя Босфор, Мраморное море, пролив Дарданеллы, Эгейское море, вышли в открытое Средиземное море. Погода была отвратительной. Холодный пронизывающий ветер, смешанный с брызгами солёной воды, сорванной с гребней волн, отпугивал любителей полюбоваться разыгравшейся стихией. На шестые сутки перехода обстановка резко изменилась. Тяжёлые свинцовые тучи, слившиеся с бурлящим морем, предельно ограничили видимость. Кругом ничего, кроме неба и моря, клокочущего, дыбящегося и угрожающего. И только летучие рыбки, испуганные ударами волн, разлетаясь, удивляли своим полётом.
Чем дальше мы шли, тем круче становились волны. Отдельные их накаты били по судну с такой силой, что оно вздрагивало, скрипело и жалобно постанывало, как бы извиняясь за причинённые неудобства. Качка становилась заметнее и ощутимей. Судно, всё чаще и чаще зарываясь в провалы волн, рвало и разбивало их, поднимая огромные массы воды, заливавшей бак. Отдельные удары волн были такой силы, что мы стали опасаться за аппаратуру. К счастью, всё обошлось. Мер, принятых при строительстве судна, оказалось достаточно для надёжного крепления аппаратуры и обеспечения надёжности её работы.
Я не был «просоленным» моряком, прошедшим тысячи миль по морям и океанам. Для меня это был первый океанский поход, первая проверка на прочность и способности не только выжить в труднейших морских условиях, но и с честью выполнить возложенные на меня задачи.
Качка стала «не нравиться» и мне. В полную силу я ощутил её, поднявшись на капитанский мостик, где располагалась аппаратура спутниковой навигации. В первую минуту у меня было такое ощущение, что я нахожусь в каком-то гнезде, раскачиваемым ураганным ветром. Мой подчинённый Хакимов, инженер по обслуживанию аппаратуры спутниковой навигации, воспринимал качку спокойно, даже наслаждался ею. Войдя в рулевую, я невольно был поражён величественной панорамой штормового моря. Но долго находиться на ходовом мостике и любоваться открывшейся красотой я не мог. Какая-то слабость, подступающая тошнота, боязнь «опозориться», показаться морским «слабаком», гнали вниз, туда, где меньше всего качало. Позавидовав рулевому матросу и Хакимову, я удалился с надеждой на хорошую погоду.
Св. София
Пролив Босфор
С точки зрения «морской болезни» я был середнячком, каких абсолютное большинство. Многие качку переносили легко, можно сказать, не замечали её. Другие переносили не просто трудно, а болезненно трудно. Из своего опыта могу сказать, что к морской болезни, если тебе не дано, привыкнуть нельзя, сколько бы ты не ходил в плавание. Её можно слегка ослабить, подавить, научиться терпеть и не замечать. Способов много, но какой подойдёт именно тебе –
