…В первую среду октября 1955 года стояла обычная для осеннего Лондона погода — хмурое, застиранное постоянным дождем небо, налитый сыростью воздух, из-за которого температура в десять градусов кажется достаточно низкой. Я убивал время вместе с другими студентами, читая объявления в вестибюле. Потом нас пригласили на собрание в зал, довольно темное и запущенное полуподвальное помещение с беспорядочно расставленными банкетками, которые очень скрипели. В зале было пыльно и душно. Может быть, поэтому всем — и студентам и преподавателям — явно хотелось побыстрее покончить с этой формальностью и выбраться отсюда. Но у меня настроение было хорошее. Успешно завершался первый, пожалуй, самый трудный этап задания, и я выходил на английскую сцену уже в новой роли студента факультета африканистики и востоковедения, который по традиции питает кадрами секретные службы Ее Величества. Через несколько минут после организационного собрания первокурсников я вошел в аудиторию, отведенную нашей группе. Постепенно там собрались мои будущие однокашники. Они входили по одному, сдержанно кивнув в дверях, и, без особого любопытства окинув взглядом небольшую светлую комнату с тремя рядами столов, садились на деревянные, отполированные штанами не одного поколения их предшественников стулья.
Наша группа явно отличалась от других. Тут не оказалось ни одного азиата или африканца, хотя в зале на общем собрании их было много. Средний возраст студентов был, по крайней мере, лет на десять выше обычного студенческого. Почти все они были одеты в традиционную «форму» английских служащих — черный пиджак, черные брюки в серую полоску, белую сорочку с темным галстуком, черный котелок. Бегло оглядев своих подчеркнуто аккуратно одетых однокашников, я понял, что поступил правильно, оставив дома в шкафу пиджак из грубошерстного твида и серые брюки. Лучше не отличаться от «студентов», часть которых пришла изучать редкие языки из специальных служб Великобритании…
Итак, учеба началась и первая лекция уже позади… Подняв воротник макинтоша и на этот раз с удовольствием вдыхая сыроватый воздух, я зашагал в свою однокомнатную квартирку в «Белом доме».
Втиснувшись в свою крохотную кухню, я высыпал содержимое одного из пакетиков, купленных по пути домой в магазине, в кипящую воду, добавил туда пару свежих помидоров и несколько стручков фасоли и, помешав ложкой, даже не пробуя — фирма справедливо гарантировала отменный вкус, — снял кастрюльку с огня. На второе приготовил отбивную, гарнир — горошек и морковь взял из консервов. Третьего не было, к сладкому я в общем-то равнодушен. Потом накрыл на стол и включил приемник — недурно помогавший мне в работе английский «Буш», так называемая «колониальная модель», с одним средневолновым и девятью «растянутыми» коротковолновыми диапазонами, рассчитанными на прием с дальнего расстояния. Поймав первый попавшийся джаз, сел обедать, все время думая о своих новых однокашниках, сортируя их на тех, кто «мог бы быть оттуда», и на тех, кто «явно не тот». Конечно, на данном этапе это было делом довольно бессмысленным, но… все же один — пухленький, лет сорока шатен с серыми глазами и другой — высокий брюнет, с длинным тонким носом, с подчеркнуто армейской выправкой, были явно «оттуда»… Но пока надо было привести себя в уравновешенное состояние, потому что вечером предстояла еще работа, и довольно опасная.
Я вскипятил себе чашку черного, почти без сахара, кофе и, удобно устроившись в кресле, придвинутом к окну, полистал свежие газеты, затем раскрыл толстый, массивный том китайско-английского словаря и погрузился в хитрую, непостижимо запутанную для европейца вязь иероглифов. Так и проработал, не зажигая света, пока не стемнело.
В шесть вечера, надев темный плащ, я направился в кинотеатр «Одеон». По дороге проверился. Сзади никого не было. Тогда я свернул в переулок и открыл дверцу телефонной будки. Как и во всех будках Лондона, на специальной полочке стояли четыре тома телефонного справочника. Вытерев платком мокрое от дождя лицо, снял с полки третий том, быстро перелистал, задержавшись на 117-й странице. Самая нижняя фамилия на этой странице была слегка подчеркнута ногтем. Это значило, что мой коллега благополучно изъял из тайника донесение.
Фильм оказался довольно нудным и, не высидев до конца, я вернулся домой и лег спать…
Так и потянулись дни моей «студенческой» жизни. Солнечные и пасмурные, забитые до отказа лекциями, сидением в университетской библиотеке или неожиданно свободные от всяких дел, но по большей части скучновато однообразные, лишенные каких-либо ярких событий. Моя задача формулировалась просто. Надо было выяснить, кто именно из студентов факультета африканистики и востоковедения является сотрудником специальных служб, и каких, а также получить их анкетные данные и изучить личные качества. На быстрый успех я, естественно, не рассчитывал, так как знал, что англичане редко идут на сближение с людьми чужого круга, особенно с иностранцами. Оставалось только набраться терпения и уповать на «его величество случай», который, как известно, чаще всего приходит к тем, кто его заранее подготовил и умеет ждать…
Я вставал в семь утра — достаточно поздно по английским понятиям, несколько минут делал «статическую зарядку» — этого было вполне достаточно, чтобы держать себя в форме, принимал холодную ванну и, проглотив пару бутербродов или тарелку овсянки, садился за карточки, на которых были выписаны китайские иероглифы. Час-полтора занимался грамматикой, просматривал конспекты и без пятнадцати десять шел в университет. Лекции занимали время до обеда. Потом обедал в университетской столовой. Цены там были невысокими, как и качество блюд. Я попытался было перейти на вегетарианский стол, предназначенный для студен-тов-индусов, но быстро понял, что такая пища не для меня… В конце концов, решил проводить время обеденного перерыва в так называемой «малой трапезной», где был небольшой буфет с чаем и печеньем, читая газеты или играя в китайские шахматы.
Лекции после обеда бывали не часто. Обычно в три часа я уже выходил из университета и мог заниматься своими прямыми обязанностями. На первых порах это было изучение города и обстановки в нем. Что касается моего непосредственного задания, то тут я шел к цели шагами, которые нельзя назвать семимильными. Лишь на пятый день занятий мне представилась возможность познакомиться со своими однокурсниками. Познакомиться… и не более того!
В перерыве между лекциями, когда все вышли в коридор — длинную, освещенную люминесцентными лампами щель между двумя грубо оштукатуренными, выкрашенными светлой краской стенами, — я оказался рядом с высоким парнем, одетым в твидовый пиджак и светло-серые брюки. Его одежда и более свободная, чем у остальных, манера держаться говорили о том, что парень мог быть либо американцем, либо канадцем.
