Разведчице Шуре Гарбузовой выправили фальшивый паспорт — «аусвайс». Ане Морозовой каким-то путем удалось поставить в него штамп о прописке в Сеще, и Шура беспрепятственно ходила в Сещу, даже ездила из Сещи в Рославль и Брянск. Однажды она попала в очередной переплет — в Сеще ее задержали полицейские. Ее спас Стефан Горкевич. Поляк поручился за Шуру, ее отпустили. Так выручали друг друга подпольщики — русские и поляки, — так крепла боевая дружба.
Вот выдержки из сохранившейся переписки Резеды с разведчиками штаба фронта, штаба армии и партизанских отрядов:
«Здравствуйте, товарищ «Андрей».
С Сещинского аэродрома одна эскадра переведена временно в Жарынь. В Сеще количество самолетов резко меняется. Причины этого не знаю. К юго-западу от аэродрома (старого) строится подземный аэродром. Через неделю получу план всей Сещинской и этого аэродрома, а также расположения всех зенитных частей. В четверг видели, как наши соколы дали им жару… «Резеда».
«Из Брянска на Рославль прошло 2 эшелона с живой силой до 1000 фашистов. Цвет шинелей — желто-зеленый. Знак на рукавах — черная свастика в белом круге под белой короной. Не финны ли?.. «Резеда».
«С Шумячского аэродрома на Сещинский перелетело 25 Ю-88… «Резеда».
От Аркадия — Резеде:
«Ваши данные ценные и полные. Установите, какие оперативные и условные знаки имеют самолеты на Сещинском аэродроме».
«Через Сещинскую на Брянск проследовали три войсковые части со следующими знаками: красное сердце, голова пумы, желтый скорпион. Прошла автоколонна 200 автомашин со знаками конская голова и треугольник с двумя кругами сверху и снизу. Автоколонна имела 90 средних орудий. «Резеда».
Д'Артаньян сообщает: на Сещинском аэродроме стоят 6 шестимоторных «Кондор», 48 Хе-111, 12 Ю-52, 59 Ю-87 и Ю-88, 37 Ме-109, 6 «стрекоз». «Резеда».
Федору от Резеды:
«В Сещу прибыли из Франции 15 истребителей ФВ-190, 23 бронетранспортера с испанскими солдатами, 4 средние зенитки, 17 крытых вагонов, 15 цистерн… «Резеда».
Федору от Резеды:
«По сообщению «Верного Первого» северо-западнее Шумячи, координаты 71–61, действует посадочная площадка для самолетов-разведчиков и Ю-52… Фрицы привозят авиабомбы в Сещу в платформах, замаскированных сеном… Юго-западнее 2500 метров ст. Понятовка построен новый аэродром, садятся до 80 бомбардировщиков. Северо-восточнее ст. Понятовка — до 25. На опушке северо-восточнее этой площадки — склад горючего, общежитие летного состава. Заправка горючим в 6.00, 15.00 и 18.00. «Резеда».
К осени наша авиация бомбила аэродром теперь почти каждую летную ночь. В прежние времена немцы посмеивались: «Русь фанер. Иван не прорвется». Теперь они орали: «Алярм!» — и со всех ног мчались в бомбоубежища.
«Неприступная» Сеща становилась похожей рельефом на луну — вся она была изрыта кратерами воронок.
Девушки Ани Морозовой словно считали себя завороженными от своих, советских бомб. Они радовались каждому налету, каждой бомбе. Подбирая листовки с Большой земли, они покрывали их поцелуями, прижимали к сердцу…
— Слава богу! Пронесло! Услышал господь мои молитвы! — говорила Люсина мать после очередной бомбежки. — Слышь, Люсек, ты сообщи нашим, где наш дом, чтобы нас-то не бомбили. На бога надейся, а сама не плошай.
Полковник Дюда, начальник авиабазы, пошел на такую военную хитрость: в стороне от летного поля он соорудил ложный аэродром, установив на лугу фанерные макеты «хейнке-лей» и «юнкерсов». Во время ночной бомбежки немцы тушили огни на настоящем аэродроме и зажигали их на ложком и жгли смоляные бочки, имитируя пожар самолетов. Однако, предупрежденные подпольщиками, наши летчики лишь для вида сбросили несколько фугасок на ложный аэродром и продолжали бомбить настоящий. В огне и дыму утопала вся база.
— А Геринг говорил, будто мы уничтожили всю русскую авиацию! — недоуменно ворчал кое-кто из немцев.
Оберштурмфюрер Вернер уговорил полковника Дюду обнести аэродромными огнями гражданскую часть поселка Сеща — пусть русские бомбы убивают русских.
— Уцелевшие жители ожесточатся и будут охотнее работать на нас! — сказал Вернер.
— Вы дьявол, Вернер, — соглашаясь, сказал Дюда.
Но и эта варварская затея была сорвана работой подпольщиков. Они не допустили убийства мирных жителей, вовремя предупредив командование и сигналя трехцветными электро-фонариками во время ночных бомбежек.
Местные жители поглядывали на Аню и ее подруг с неодобрением, а то и с открытой ненавистью — русские девчата, комсомолки, а якшаются с холуями в гитлеровских мундирах! Сещинцы не подозревали, что если бы эти девчата и эти поляки не наводили советские самолеты, то Сещу бомбили бы вслепую и тогда пропал бы и поселок, и все живое в нем.
И ночь за ночью плыл над Сещей многоголосый вой сирен воздушной тревоги, и ветер носил хлопья гари. «Иван» превратил базу в полигон для бомбометания!» — ругались асы.
В конце августа наши летчики, действуя по разведданным, уточненным поляками и их советскими друзьями, вновь нанесли невиданно мощный удар по авиабазе. Они вывели из строя 96 самолетов, сбросили на базу около 2500 бомб. Эти сведения Аня Морозова получила прямо из штаба полковника Дюды — главного в Сеще немца.
Странные дела творились в Сеще под носом у шефа сещинского гестапо СС-оберштурмфюрера Вернера.
V. ОПЕРАЦИЯ «МАЛЕНЬКИЙ ГРЮНВАЛЬД»
Вскоре после первых больших бомбежек Ян Маленький заметил, что авиабаза заметно опустела, обезлюдела. Работая вместе с товарищами на ремонте полуразрушенной казармы, он гадал;
— Куда могли деваться почти все летчики?
— Много уцелевших самолетов куда-то улетело с аэродрома, — заявил Стефан.
— А экипажи оставшихся самолетов, — вставил Ян Большой, — куда-то уезжают на ночь в автобусах…
— Но куда?! — волновался Вацлав. — Что мы скажем командиру?
Командиром они теперь звали меж собой Аню. Даже Ян Большой научился уважать эту не по годам толковую, хладнокровную, удивительно смекалистую девушку, руководившую организацией.
— Только в штабе, — сказал Ане Ян Большой, — знают, куда уезжает из Сещи летный состав.
Аня задумалась. Ничего не сказав Яну Большому, она твердо решила разгадать загадку исчезновения немецких летчиков. В этом ей могли помочь два человека, два друга, два чеха: «Верный Первый» и «Верный Второй».
Верным Вторым был Герн Губерт, рядовой роты аэродромного обслуживания. Он первым частично ответил на вопрос, который так интересовал членов польской подпольной группы — Яна Маленького и его друзей. Сначала он тоже внезапно исчез из авиагородка, но через несколько дней вернулся на мотоцикле и зашел к Ане, которая крест-накрест заклеивала бумажными лентами уцелевшие стекла окон.
